— Я хочу так же как ты, насаживаться на тебя! Я хочу сесть на твою ручку!

Белка смотрела на меня в упор и в глазах ее прыгали смешинки.

— Хорошо, что ты от меня хочешь? — Так же томно прошептала она.

А затем грубо.

— Ты не я, и писька не моя, а будет твоя. Я с детства занималась этими упражнениями и достаточно растянута там, а ты, судя по тому, что я изучила, еще по — настоящему не садилась даже на толстый член. — Ты, сперва подумай, а потом приставай. Раз попробуешь и больше не захочешь с этими, маленькими и вяленькими. — И Белка живо изобразила на пальцах, какими она имела в виду органы мужчин.

— Ты думаешь, что раз попробуешь и успокоишься? Знаешь, мне не раз приходилось портить девочек и даже женщин, но на, то у меня были серьезные причины. А ты чего?

— Чего ты хочешь?

Белка вырвалась из моих объятий и ушла в комнату. Я стояла у стены и краснела как школьница. Я поняла, что для нее эта тема неприятна. Не до конца еще уяснив, что именно ей неприятно, я решила больше к этому разговору не возвращаться.

Чтобы загладить свою вину я преподнесла ей подарок, купленное мною белье. Белка не ожидала, она растерялась и сказала, что впервые получает такой подарок от подруги.

Мне не терпелось увидеть ее в новом белье, и я стала просить ее примерить обновку. Белка стала раздеваться, а я смотрела на ее тело, костяшки ребер и бедер, на ее худые плечики, ручки и ножки и ловила себя на мысли, что я впервые, по настоящему, влюбилась в это тело. Не знаю, что меня в нем так притягивало? С виду она походила на девчонку подростка, а по сути, была опытной жрицей любви. Ее внешний вид обманывал и скрывал за собой довольно взрослую женщину.

Белка уже щеголяла передо мной в белье. Как я ни старалась, а с лифчиком я не угадала, он ей был великоват. Я ей сказала об этом и она ответила, что это на вырост, а может быть, скоро она потолстеет, и все придется ей впору. Потом она отблагодарила меня так, что я опять не на шутку озаботилась. Первое, что она сделала, она стала меня раздевать и не успокоилась, пока и я не осталась в одном белье. А потом она начала показ мод, так она сказала.

Белка стала пританцовывать и так выгибаться передо мной, что я невольно на нее засмотрелась. Она так эротично изгибала тело и принимала такие непристойные позы, что я сквозь ткань трусиков отчетливо видела ее рельефную киску. Потом она сбросила лифчик и, продолжая танцевать, стянула с себя трусики. Я не могла оторвать глаз от изгибов ее тела, которые оно принимало в непристойных позах.

Ее киска все время мелькала перед моими глазами. Причем губки ее не разлеплялись, но я видела все их окружение перед собой. Две довольно рельефные складочки, бугорок с трубочкой между ними и темные губки ее киски, все покрытые на концах складочками.

Затем Белка встала передо мной спиной и так согнулась, что я от смущении готова была на нее зашикать. Глядя на меня из-под ног, она завела руку между ног, и растянула пальцами свои губки. Я замерла.

Белка смотрела на мою реакцию и, желая меня подразнить, вдруг потянула к своим губкам вторую руку и стала заводить пальцы себе внутрь. Я перестала дышать, не отрываясь, я смотрела на ее упражнения.

Она увидела мою реакцию и, вытащив пальчики из лона, поманила ими меня. Я сделала робкий шажок, а Белка резко выпрямилась и рассмеялась.

Затем она закружила меня и свалила с ног на пол. Я хотела встать, но она налетела на меня и зажала лицо между ног. Я почувствовала тепло ее тела, запах ее киски и уже собралась зарыться в нее, как она опять отскочила и завертела передо мной бедрами.

Потом она наскакивала на меня, прижимала мое лицо руками к свой киске, терлась бедрами и, не давая мне возможности ухватить ее, сразу отскакивала. Так она скакала передо мной, не давая мне подняться. Ее киска мелькала передо мной, то приближаясь, то придавливая лицо.

Наконец я изловчилась и встала, а Белка обхватила меня сзади и крепко прижалась. Я чувствовала ее горячее тело и учащенное дыхание. Осторожно я гладила ее бедра руками, и все время подсовывала то одну, то другую руку к ее киске.

Потом мы целовались. Необычайно эротично было целоваться, когда я была в белье, а она голая. Потихоньку она успокоилась, и мы раз единились.

День прошел в каких-то хлопотах по дому. Белка больше ничем себя не выдавала. Я, то же не возвращалась больше к обсуждению той темы о ручках и постепенно мы опять стали перебрасываться шутками и подначками. Так и закончился бы этот день, если бы опять не началось все по новой.

Белка оставалась дома. А я ушла за покупками. Примерно через сорок минут я вернулась. Дверь в квартиру оказалась не запертой, и Белки не было. Я увидела, что из подаренных мной вещей она ничего не забрала. Сначала я подумала, что она так же ненадолго вышла, а потом я стала беспокоиться. Время шло, а Белка не появлялась.

Я слонялась без дела по дому и все ждала ее возвращения. Время тянулось медленно. Я отчаянно ждала мою славную девочку.

Я даже не могла себе представить, что я опять останусь одна. Постепенно я начала осознавать, что этот ее внезапный уход был неспроста. Я вспомнила наш разговор о том, что ее до сих ищут, побег ей не простили и всюду, куда у этих не людей доставали руки, они оставили засаду.

Из того, что Белка рассказала мне, я поняла, что на нее объявлена настоящая охота за деньги. И встреча моя с ней на рынке и ее побег со мной, и это внезапное исчезновение все стало укладываться в общую картину. Я стала корить себя за то, что я не отвезла ее сразу к Эмми.

На улице стемнело, и я сидела на кухне без света. Дверь я специально не закрыла. Я ждала. Но Белка больше не появилась.

Через день я вернулась к Эмми и все ей рассказала, даже о том, что у меня было с Белкой.

Эмми внимательно меня выслушала и словом не обмолвилась по поводу моего сексуального приключения с Белкой. Она, молча, смотрела куда-то, а затем сказала, что Белку надо спасать. Эти подонки ее не оставят в покое. Она сказала, что ей жаль, что я не привезла ее сразу, она бы смогла ей помочь. Теперь она попросила меня оставить для связи с Белкой, какой — то знак на городской квартире.

На следующий день я уже мчалась в город и под дверью квартиры нашла маленький обрывок бумаги с неровными краями. Дрожащими руками я развернула бумажку и прочитала на обрывке выделенную ногтем печатную строчку: «Белка песенки поет, да орешки все грызет..» Слезы брызнули у меня из глаз. Я зашла в квартиру и все никак не могла выпустить обрывок из рук.

Я плакала от того, что Белка жива, что она вся такая же, «песенки поет, да орешки все грызет». Как я пожалела о том, что я ее не дождалась. Я терзалась ожиданием свидания с ней. Я соскучилась по ее ласкам, смеху, костяшкам, которые так меня удовлетворяли. Я стала перебирать ее вещи, белье и не удержалась, понюхала ее трусики и целовала.

Мне так было тоскливо, что я вышла на улицу, уныло и бесцельно поплелась по ней. Я сама не заметила, как оказалась на том самом рынке и ноги меня вынесли к тому же самому месту, где я впервые встретилась с Белкой. Я стояла и вспоминала, как все э то началось.

Внезапно меня кто-то так дернул за руку, что я от неожиданности просто свалилась на колени. И не давая мне опомниться, так ударил под живот, что у меня остановилось дыхание, а перед глазами поплыли цветные круги. Я задохнулась и повалилась на землю от острой боли внизу живота. Сквозь немыслимую