Лу записал имена в маленький черный блокнот.

— Криминалисты с ними почти не работали, — заметила Лори.

— Ты лучше других должна понимать, что у нас страшная нехватка людей. Следователь высказала какую-то гипотезу по поводу убийства женщины?

— Ограбление.

— Ее изнасиловали?

— Нет.

— А что они говорят о мужчине?

— Он был членом преступной группировки, — ответила Лори. — Его застрелили в голову со сравнительно близкого расстояния.

— Очень жаль, но пока все это только общие слова, — сказал Лу. — Обычно мы не тратим много времени на расследование подобных дел. Вскрытие показало что-нибудь интересное?

— Нет.

— Как ты думаешь, твой друг Степлтон понимает, насколько опасны могут быть преступные группировки? У меня такое ощущение, что этот доктор ходит по лезвию ножа.

— Я не очень много о нем знаю, — проговорила Лори. — Но он не уроженец Нью-Йорка. Степлтон откуда-то со Среднего Запада.

— Понятно, — протянул Лу. — Думаю, мне надо побеседовать с ним и рассказать кое-что о реалиях городской жизни, и лучше сделать это раньше, а не позже, иначе он долго не протянет.

— Не говори так.

— Ты интересуешься им не только как коллегой? — вдруг спросил детектив.

— не будем обсуждать эту тему и прекратим дискуссию. Но могу только сказать, что нет.

— Не кипятись, — успокоил женщину Лу. — Я хочу только выяснить все обстоятельства. — Он встал. — Как бы то ни было, я помогу парню, он, кажется, действительно нуждается в поддержке.

— Спасибо, Лу. — Лори тоже встала и еще раз обняла лейтенанта. — Я скажу ему, чтобы он тебе позвонил.

— Обязательно сделай это.

Выйдя из кабинета Лори, детектив спустился на лифте на первый этаж. Проходя мимо диспетчерской, он подошел к сержанту Мерфи. Поговорив немного о перспективах любимых бейсбольных команд, лейтенант сел рядом с Мерфи и непринужденно закинул ноги на угол стола.

— Скажи мне одну вещь, Мерф, — начал он. — Если по чести, что ты думаешь об этом новеньком докторе по имени Джек Степлтон?

Выбежав из аптеки, Джек на одном дыхании пролетел весь проход и еще четыре квартала. Остановившись, он понял, что еще немного, и он окончательно выдохнется. Уши резал прерывистый вой приближающейся полицейской сирены. Еще несколько секунд, и полиция будет в магазине. Дай-то Бог, чтобы Слэму тоже удалось улизнуть с места происшествия.

Джек, замедлив шаг, двинулся дальше. Сердцебиение и одышка улеглись, но Степлтона продолжала трясти крупная дрожь. Стычка в магазине подействовала на него не меньше, чем события в парке, хотя последняя перестрелка продолжалась всего несколько секунд. От одной мысли о том, что его снова пытались убить, у Джека стыла кровь в жилах.

К обычному городскому шуму теперь присоединился беспрерывный вой нескольких сирен. Мелькнула мысль — не вернуться ли в магазин дать показания полицейским и оказать помощь раненым, случайно задетым автоматными пулями. Однако предупреждение, сделанное Уорреном, возымело действие. В конце концов, гигант оказался прав — защитить Джека от гангстеров могли только другие гангстеры — если бы не Слэм, то сейчас Степлтон был бы наверняка уже мертв.

Джек содрогнулся. Еще совсем недавно его вовсе не волновало, жив он или мертв. Но теперь, дважды оказавшись перед лицом близкой смерти, он понял, что хочет жить и поэтому ему необходимо знать, почему «Черные короли» так стремятся его убить. Кто им заплатил? Думал ли этот кто-то, что Джеку известно нечто очень опасное, или причиной послужили подозрения Степлтона, касающиеся инфекционных вспышек в Манхэттенском госпитале?

На эти вопросы у Джека не было ответов, ясно только одно — второе покушение показало, насколько обоснованны эти подозрения.

Рассуждая таким образом, Джек сам не заметил, как оказался перед дверями другой аптеки. Это была маленькая, уютная частная аптечка. За прилавком стоял фармацевт, он же владелец аптеки, с визиткой, приколотой к отвороту халата, с лаконичной надписью «Герман».

— У вас есть ремантадин? — спросил Джек.

— Как будто бы есть, — с улыбкой ответил Герман. — Но мы продаем его только по рецептам.

— Я врач, — сказал Джек. — Вы не дадите мне бланк?

— У вас есть удостоверение? — поинтересовался провизор.

Джек показал ему медицинскую лицензию штата Нью-Йорк.

— Сколько вам нужно лекарства?

— Столько, чтобы хватило по меньшей мере на пару недель. Может, дадите мне сразу пятьдесят таблеток — я могу ошибиться только в меньшую сторону.

— Я дам вам, сколько вы просите.

— Как много времени это займет?

— Столько, чтобы сосчитать до пятидесяти.

— В предыдущей аптеке мне велели ждать двадцать минут, — ответил Джек.

— Это была аптека в крупном магазине, верно? Джек кивнул.

— Такие аптеки не имеют ни малейшего понятия о том, как обслуживать клиентов, — горестно заметил Герман. — Это преступно. При всем своем неумении и низкой квалификации они тем не менее вытесняют нас, независимых провизоров. Это злит меня больше всего.

Джек снова кивнул. Кто-кто, а он хорошо знал это чувство. В медицине наступили тяжелые времена — с высокого искусства бесцеремонно срывали покров незапятнанной святости.

Из-за перегородки вышел Герман с пластиковым флаконом, полным оранжевых таблеток. Поставив флакон рядом с кассовым аппаратом, аптекарь выбил чек.

— Это для вас? — спросил он. Джек еще раз кивнул.

Герман протянул ему листок со списком побочных эффектов и противопоказаний, чем произвел на Степлтона неизгладимое впечатление. Заплатив за лекарство, Джек попросил стакан воды и принял одну таблетку.

— Приходите еще, — сказал Герман на прощание Джеку.

Предоставив ремантадину всасываться в кровь, Степлтон решил, что настало время нанести визит Глории Эрнандес из отдела централизованного снабжения.

Выйдя на улицу, Джек остановил такси и назвал адрес. Услышав, что ехать придется в Гарлем, водитель недовольно скривился. Пришлось напомнить ему о правах, табличка с которыми была привинчена на спинке переднего сиденья.

Миновав Центральный парк, машина понеслась на север по Сент-Николас-авеню. Глядя в окно, Джек видел, как жилища афроамериканцев стремительно меняются на бывшие когда-то весьма импозантными жилища испанцев. Вывески на магазинах тоже были исключительно испанскими.

Они прибыли на место. Джек расплатился с водителем, вышел на улицу, заполненную людьми, и оглядел дом, в который ему предстояло войти. Когда-то это был красивый особняк, стоявший посреди чудесного ландшафта, — теперь же можно было только сказать, что лучшие времена этого дома давно миновали. Что ж, Джек и сам жил в подобной развалюхе.

Несколько зевак с любопытством наблюдали, как Джек входит в подъезд. Вестибюль был выложен выщербленной черно-белой мозаичной плиткой.

По фамилиям, написанным на сломанных в большинстве своем почтовых ящиках, Джек определил, что Эрнандесы живут на третьем этаже. Степлтон нажал кнопку звонка против нужного номера квартиры, но внутренний голос подсказал, что звонок не работает. Джек толкнул дверь, и она тотчас открылась. Все правильно — так же, как в доме Джека, замок на двери вестибюля был сломан в незапамятные времена, и