мир. Революционные перемены бросят Канон в зубы хищников.
Шли эволюционные перемены, и он начинал их видеть, хотя симптомы первым назвал ему Военачальник.
Канон рос неумолимо, как черная дыра. И рост этот не остановится, пока есть корабли-Стражи и нападающие на них Внешники.
Пусть так и будет. Завоеватели никогда не нападали первыми.
Внутри постоянно расширяющихся границ возникает вакуум, поскольку людское население не растет. Это старая раса, и, быть может, с момента выхода на Паутину – вымирающая.
А вакуум заполняется другими расами, приходящими на пустое место. Медленным, почти капиллярным просачиванием проникают они в иерархии. Может быть, им и суждено унаследовать эту великую империю – Канон. И через десять тысяч лет только Стражи и закон Канона будут свидетельством, что раса людей когда-то существовала.
Обстоятельства говорили, что наибольшим благом для наибольшего числа будет сохранение статус-кво.
Как выбраться? Единственным способом. Украдкой. Выйти незамеченными, не оставив следов. Но на пути стоял Барбикан – как стена длиной в тысячу километров и высотой в пятьсот.
– Панцирь! – Это был голос Миднайт. – Иди сюда! Она просыпается! И на этот раз по-настоящему.
Он поспешил на голос.
53
Выходя из уюта вояджера в неизвестность ангара, Блаженный Трегессер минуту помедлил. М. Шрилика-ЗА. Не самое сердце империи Трегессеров. Убыточный мир. Внутрисистемная станция ЗБ, не подверженная законам Канона, почти прекратила существование.
И сама планета тоже была источником убытков. Единственная ее ценность – туда можно ссылать изгнанников.
Раш Норим, у которой он принимал губернаторство, выглядела как человек, получивший неожиданное помилование. А взвод функционеров рядом с ней имел вид людей, отбывающих пожизненное без права амнистии.
– Ладно, если делать, то не будем тянуть резину.
Блаженный шагнул вперед. За ним вышли Найо и Тина Бофоку и Кейбл Шайк – добровольные товарищи по изгнанию.
Шайку было двадцать два. Он был выходец с самого темного дна Черного Кольца. Глаза его были глазами старика, что видели все зло мира. Блаженный собирался сделать из него собственного Лупо Провика. Кейбл вполне воспринимал роль.
Блаженный остановился перед Норим, обеими руками взял ее за руку:
– Не вопрошай свою удачу – просто пользуйся. Я точно так же поступаю здесь. – Казалось, ей неудобно, что ее освобождение куплено ценой чужой судьбы. – Найо, конверт.
Найо протянул конверт Норим:
– Назначение, командировочные и всякая всячина.
Она открыла конверт. Прочла.
– Герата Трегессер? Пилон?
– Я дернул за кое-какие веревочки. Хорошо иметь там друга. Кого-то, кто иногда перескажет тебе последние сплетни.
Лицо ее стало непроницаемым. Она знала, что этого будет мало. Придет время, когда потребуют настоящей расплаты.
– Понимаю. Благодарю тебя.
– Ну и хорошо. Вояджер ждет. Можешь ехать, куда хочешь. А мне придется встретиться с твоими менеджерами и посмотреть, как тут повернуть дела в другую сторону.
Раш Норим уставила на него тяжелый взгляд. Семнадцатилетний мальчишка собирается повернуть ход дел в самом убыточном мире империи Трегессер.
– Большой тебе удачи.
– Мы по дороге изучали вопрос. Вот Кейбл считает, что есть возможность уменьшить потери.
Норим взглянула на Шайка.
– Я уже сказала – удачи. Напишу, когда устроюсь.
Ее эта сцена позабавила. Ее спутников – нисколько. В голосе Блаженного они услышали смертельную сталь.
54
Валерена стояла у бронированного стекла, глядя в полумрак ласкового и солнечного полудня С. Пвеллии-2 – мира, только выходящего из пеленок. Тектоническая активность была здесь такова, что на поверхности ничего строить не решались. Все жили на борту одной и той же воздушной тюрьмы – непрочного гигантского сооружения, пародии на звездолет, которое нельзя было поднять выше пятнадцати тысяч метров без молитвы.
– Сегед Трегессера, – сказала Валерена сама себе вполголоса. – Подмышечная впадина вселенной.
На С. Пвеллии-2 было натыкано столько вулканов, что планета казалась кипящей кашей. Кора ее состояла из коварных плит, которые в любой момент могли сломаться или перевернуться, как льдины. Иногда вулканическая активность выбрасывала наверх редкие элементы в такой концентрации, что их сбор окупался.
Это была работа дешевая и еле-еле дающая прибыль, и занимались ею лишь из-за трегессерского хватательного рефлекса. Если Дом Трегессер отсюда уйдет, придет другой Дом.
Валерена подумала: а может ли такой подход не таить в себе зародыш катастрофы? Если ты слишком упрямо цепляешься, ты пропустишь момент, когда единственной реальной возможностью является выход из дела.
Она привела с собой свиту из ста человек в эту адову дыру, где дожди шли лишь на стратосферных высотах, и эти дожди несли смертельную коррозию. Сейчас ее свита стояла у нее за спиной. Она повернулась:
– Они нашли предлог, чтобы заслать нас к чертям. Так засунем этот предлог им в глотки!
55
Янтарная душа три дня ела, как голодный волк. Потом они сели на первый
