этот знак требовал сознательного физического усилия, он был изображен с определенной целью, каким-то образом связанной с убийством.

Давайте подумаем над третьим выводом. Если де Витт был суеверным человеком, скрещенные пальцы могли символизировать знак защиты от дурного глаза и указывать на понимание того, что его собираются убить, вызвавшее инстинктивный суеверный жест, отгоняющий зло. Однако известно, что де Витт не был суеверен ни в малейшей степени. Следовательно, знак изображен намеренно, относился не к нему самому, а к его убийце. Несомненно, это явилось результатом разговора, который вели де Витт, Брукс, Эйхерн и я за несколько минут до того, как де Витт ушел вместе с Коллинзом. Разговор вращался вокруг последних мыслей умирающих, и я рассказал историю об убитом, оставившем перед смертью ключ к личности своего убийцы. Я чувствовал уверенность, что бедняга де Витт ухватился за свежее воспоминание и оставил такой же ключ для меня.

Бруно выглядел торжествующим.

— Мы с Бруно именно так и думали! — возбужденно воскликнул Тамм. Потом его лицо вытянулось. — Но в таком случае как это относится к Вуду? Он был суеверным?

— Инспектор, знак де Витта не указывал на Вуда или Стоупса в смысле суеверий, — ответил Лейн. — Должен признаться, я никогда не разделял подобной интерпретации знака. Она выглядела чересчур фантастично. В то время я не знал, что именно он означал. Фактически мне потребовалось раскрыть дело полностью, прежде чем я сумел обнаружить связь между убийцей и знаком де Витта, — связь, которая, как я вынужден признать со стыдом, бросалась в глаза с самого начала…

В любом случае единственным разумным объяснением скрещенных пальцев было то, что они каким- то образом указывают на личность убийцы. Следовательно, де Витт знал о нем достаточно, чтобы оставить символ, касающийся его лично.

В этой связи возникал еще более неоспоримый вывод. Что бы ни означал знак, использование левой руки указывало на то, что правая, как я только что отметил, была чем-то занята непосредственно перед убийством. Чем же она могла быть занята? Признаки борьбы отсутствовали — к тому же, если бы де Витт отбивался от убийцы правой рукой, он едва ли стал бы одновременно изображать левой знак, требующий определенных физических усилий. Я спросил себя: не указывало ли что-то на теле де Витта на более убедительное объяснение использования правой руки? И я снова вспомнил о билетной книжке, перемещенной из одного кармана в другой.

Я быстро перебрал в уме различные возможности. Например, де Витт мог за некоторое время до убийства сам переложить книжку во внутренний карман пиджака — в таком случае это было не связано с преступлением. Но тогда оставалось необъясненным использование правой руки в период убийства. Однако, если книжку перекладывали во время убийства, это сразу объясняло, чем была занята правая рука и почему левой воспользовались для знака, который при обычных обстоятельствах был бы изображен правой. Теория выглядела многообещающей, но требовала тщательного изучения того, куда именно она ведет.

Прежде всего возникал вопрос: почему билетная книжка вообще находилась в руке де Витта во время убийства. Существовал лишь один ответ: он собирался ею воспользоваться. Теперь нам известно, что до того времени, как Коллинз расстался с де Виттом, контролер не подходил к ним, чтобы забрать и прокомпостировать их билеты, так как, когда вы арестовали Коллинза в его квартире той же ночью, при нем все еще находился непрокомпостированный билет. Если бы контролер подошел к ним, то забрал бы билет у Коллинза. Значит, когда де Витт вошел в темный вагон, контролер еще не забрал у него билет. Конечно, той ночью в поезде я этого не знал — только после ареста Коллинза стало известно о наличии у него билета. Но, обдумывая свой аргумент, я создал теорию, которая впоследствии подтвердилась.

В свете гипотезы, позднее ставшей фактом, что, когда де Витт вошел в темный вагон, проводник еще не подходил к нему, какое объяснение того, что, согласно моей теории, убитый достал билетную книжку и держал ее в правой руке непосредственно перед гибелью, выглядело наиболее естественно? Самое простое — приход контролера. Но оба контролера заявили, что не приближались к де Витту. Значит, моя теория была неверна? Нет, если один из контролеров солгал, так как был убийцей.

Бруно и Тамм напряженно склонились вперед, завороженные безукоризненным анализом. Полная филигранной логики речь спокойно струилась с губ актера, обогащаясь его гибким выразительным голосом.

— Давала ли эта теория убедительное объяснение всем известным фактам? Да, давала. Во-первых, она объясняла, почему знак был сделан левой рукой. Во-вторых, она объясняла, почему и чем была занята правая рука. В-третьих, она объясняла, почему билет остался непрокомпостированным. Если контролер был убийцей и после убийства де Витта увидел билетную книжку в его руке, он не мог прокомпостировать билет, так как компостер стал бы доказательством, что он, вероятно, последним видел де Витта живым и, следовательно, указывал бы на его виновность или, по крайней мере, активно вовлекал его в расследование, что нежелательно для любого преступника. В-четвертых, теория объясняла, почему книжку нашли во внутреннем нагрудном кармане. Если контролер был убийцей, он, естественно, не мог допустить, чтобы полиция обнаружила книжку в руке де Витта по той же причине, по которой не мог прокомпостировать билет, — ее присутствие там в момент смерти указывало бы на то, чего он стремился избежать: что де Витт видел приближающегося контролера и сразу же после этого был убит. С другой стороны, контролер предпочел бы не забирать книжку, так как время покупки, проштампованное на обложке, предполагало возможность, что кто-то видел, как де Витт покупал ее той же ночью, и заметил бы ее отсутствие, что навело бы полицию на мысль о контролере. Нет, для убийцы было лучше всего держаться в тени, чтобы избежать подозрений.

Как бы поступил контролер, решив не забирать билетную книжку у мертвого де Витта, поскольку этого требовала его безопасность? Разумеется, положил бы ее назад в один из карманов жертвы. В какой же именно? Ну, либо он знал, в каком кармане де Витт обычно хранит билеты, либо заглянул бы в его карманы, надеясь обнаружить какое-то указание. Найдя во внутреннем нагрудном кармане старую просроченную книжку, он, естественно, положил бы туда же и новую. Даже если контролер знал, что де Витт держал новую книжку в жилетном кармане, он не стал бы возвращать ее туда, так как жилетный карман был пробит пулей, и находка неповрежденной книжки в кармане с пулевым отверстием сделала бы очевидным для полиции, что ее положили туда после убийства. Такого вывода контролер опять же хотел избежать.

Пятый пункт является результатом четвертого — теория также объясняла отсутствие в книжке пулевого отверстия. Контролер не мог выстрелить в книжку, ожидая, что вторая пуля попадет точно в то место, куда должна была попасть первая, если бы книжка находилась в кармане во время первого выстрела. К тому же существовал риск, что второй выстрел услышат, а пуля осталась бы в стене или в полу вагона, где ее бы впоследствии обнаружили. Такая процедура была бы слишком замысловатой, требующей времени и, попросту говоря, глупой. Нет, убийца выбрал самый естественный образ действий, который казался самым безопасным.

До сих пор, — продолжал Друри Лейн, — теория выдерживала проверки всех деталей. Были ли подтверждения того, что убийца — контролер на железной дороге? Да, существовало одно превосходное психологическое подтверждение. Контролер в поезде практически невидим — его присутствие воспринимается как само собой разумеющееся, поэтому никто не обращает на него внимания и не запоминает его передвижений. Если передвижения членов компании де Витта могли быть и в некоторых случаях были замечены, контролер мог пройти по поезду и направиться в темный вагон, не оставив об этом никаких воспоминаний. Фактически я сам не заметил его, хотя был настороже. Должно быть, он прошел мимо меня в темный вагон после ухода Коллинза, но я и сейчас этого не помню.

Еще одно подтверждение — исчезновение и последующая находка оружия. Револьвер не нашли в поезде — его обнаружили в реке, над которой поезд проехал минут через пять после убийства. Случайно ли преступник ждал пять минут, чтобы выбросить оружие, так удачно упавшее в одну из попадавшихся на пути рек? Для убийцы было бы безопаснее избавиться от револьвера сразу после преступления. Тем не менее он ждал. Почему?

Теория, что убийца, несмотря на темноту, знал точное местоположение реки — лучшего укрытия для оружия, выброшенного из поезда, — указывала, что он хорошо знаком с местностью. Кто же из находившихся в поезде мог обладать подобными знаниями? Разумеется, кто-то из железнодорожных служащих, каждую ночь ездивших этим маршрутом в одно и то же время. Машинист, кочегар, контролер…