Мужчина поставил стакан:

— Почему бы и нет? Не начинай снова цепляться к ней, Черри. Я сто раз говорил тебе, что между нами ничего нет и никогда не было.

— Не думай, что меня это заботит. — Она засмеялась. — Но было бы в твоем духе украсть заодно и его жену… Кто еще придет?

Лонгстрит скорчил гримасу:

— Отличная команда. Господи, до чего же мне не терпится увидеть, как вытягивается и без того длинная ханжеская физиономия де Витта!.. Придет этот парень, Эйхерн, его правая рука в Уэст-Инглвуде, — настоящая старая баба, вечно жалующаяся на свой живот. Живот! — Он посмотрел на собственное солидное брюшко. — У этих чертовых святош всегда нелады с кишками — не то что у Лонги, дорогая! Придет малютка Жанна де Витт — она тоже меня ненавидит, но папаша заставит ее прийти, так что компания соберется славная. Особенно когда появится ее дружок, похожий на Фрэнка Мерриуэлла,[13] — Кит Лорд.

— Он славный мальчик, Харл.

Лонгстрит сердито уставился на нее:

— Славный мальчик! Назойливый педант — вот он кто! Не могу видеть этого елейного козленка в офисе! Нужно было заставить де Витта вышвырнуть его в тот раз… — Потом этот швейцарский поедатель сыра — Луи Эмпериаль. — Он неприятно усмехнулся. — Я рассказывал тебе о нем — друг де Витта, приехавший в Штаты по делам… И конечно, Майк Коллинз.

Услышав звонок, Черри вскочила и подбежала к двери.

— Поллукс, старина! Входи!

Франтоватый пожилой мужчина со смуглым лицом, редкими напомаженными волосами и вощеными усами обнял актрису. Лонгстрит поднялся с угрожающим ворчанием. Черри Браун покраснела, отодвинула от себя гостя и стала поправлять прическу.

— Помнишь моего старинного приятеля, Великого Поллукса, читающего мысли? — Ее голос звучал весело. — Пожмите друг другу руки.

Поллукс нехотя повиновался и тут же направился к бару. Лонгстрит пожал плечами и вернулся к своему креслу, но тут же поднялся, когда в дверь позвонили снова, и Черри впустила маленькую группу людей.

Первым неуверенно вошел маленький пожилой человечек с седыми волосами и усами щеточкой. Лицо Лонгстрита прояснилось, он шагнул вперед, буквально излучая сердечность, и стиснул руку маленького человечка, рассыпаясь в приветствиях. Джон О. де Витт покраснел и полузакрыл глаза, словно от боли. Двое мужчин являли собой яркий контраст: де Витт — сдержанный, настороженный, нерешительный; Лонгстрит — массивный, уверенный и властный.

Де Витт отпрянул от Лонгстрита, когда тот прошел мимо поздороваться с другими членами группы.

— Ферн! Какой приятный сюрприз! — обратился он к увядшей располневшей женщине испанского типа с едва заметными следами былой красоты на тщательно лакированном лице — жене де Витта.

Жанна де Витт — смуглая миниатюрная девушка — холодно кивнула и теснее прижалась к своему провожатому, Кристоферу Лорду, — высокому молодому блондину. Лонгстрит абсолютно игнорировал его и обменялся рукопожатиями с Эйхерном и Эмпериалем — крупным, хорошо одетым мужчиной сугубо латинской внешности.

— Майк! — Шагнув вперед, Лонгстрит похлопал по спине широкоплечего мужчину, только что неуклюже протиснувшегося в дверь.

Майкл Коллинз был мускулистым ирландцем со свиными глазками и, очевидно, раз и навсегда зафиксированным на лице выражением враждебности. Пробормотав приветствие, он окинул остальных неприязненным взглядом. Лонгстрит стиснул ему руку; его глаза блеснули.

— Не пугай эту компанию, Майк, — хрипло шепнул он. — Я же говорил тебе, что пригласил де Витта, чтобы все уладить. Лучше выпей что-нибудь — тебе это пойдет на пользу.

Коллинз освободил руку и молча двинулся к буфету.

Появились официанты. Лед позвякивал в бокалах, наполненных янтарным напитком. Группа де Витта в основном хранила вежливое, но напряженное молчание. Сам де Витт сел на край стула, бледный и бесстрастный, машинально потягивая коктейль. Но костяшки его пальцев, сжимавших высокий бокал, были белыми.

Лонгстрит обнял одной рукой Черри Браун, внезапно ставшую скромной и робкой, и громогласно потребовал внимания.

— Друзья! Вы все знаете, почему находитесь здесь. Сегодня у старого Харли Лонгстрита — фактически, у всей фирмы «Де Витт и Лонгстрит», а также их друзей и доброжелателей — большой праздник! — Его голос стал громче, лицо — краснее, а глаза прищурились. — Имею честь представить вам будущую миссис Лонгстрит!

Послышалось вежливое бормотание. Де Витт встал, чопорно поклонился актрисе и холодно пожал руку Лонгстриту. Луи Эмпериаль шагнул вперед и галантно склонился над наманикюренными пальчиками актрисы, коснувшись их губами и одновременно по-военному щелкнув каблуками. Миссис де Витт, сидевшая рядом с мужем, стиснула носовой платок и сделала неубедительную попытку улыбнуться. Поллукс, пошатываясь, отошел от бара и неуклюже обнял Черри за талию. Лонгстрит без лишних церемоний отодвинул его от актрисы, и бедняга поплелся назад к бутылкам, пьяно бормоча себе под нос.

Женщины восторгались огромным сверкающим бриллиантом на левой руке Черри. Официанты вносили в комнату столы и посуду.

Гости ели без энтузиазма. Поллукс включил радио — зазвучала музыка, и последовали танцы, такие же вялые, как и застолье. Только Лонгстрит веселился, как мальчишка. Он шутливо обнял Жанну де Витт, но светловолосый Кристофер встал между ними, и молодая пара уплыла в танце. Лонгстрит усмехнулся и стал танцевать с Черри.

Без четверти шесть Лонгстрит выключил радио и возбужденно объявил:

— Забыл сказать, что устраиваю маленькую вечеринку в моем поместье в Уэст-Инглвуде. Сюрприз, верно? Приглашаются все! Ты тоже, Майк. И вы, Поллукс, или как вас там, можете читать наши мысли. — Он посмотрел на часы. — Если выйдем сейчас, можем успеть на поезд. Пошевеливайтесь!

Де Витт сдавленным голосом попытался отказаться, сославшись на другие планы и собственных гостей. Лонгстрит свирепо уставился на него:

— Я сказал, все!

Эмпериаль пожал плечами и улыбнулся. Лорд с презрением разглядывал Лонгстрита, потом озадаченно посмотрел на де Витта…

Ровно без десяти шесть вся компания покинула апартаменты Черри Браун, усеянные бутылками, салфетками и прочим мусором. Когда они спустились на лифте в вестибюль отеля, Лонгстрит вызвал швейцара, потребовав вечернюю газету и такси. Они вышли на Сорок вторую улицу. Швейцар отчаянно свистел, пытаясь остановить такси. Улица была забита медленно ползущим транспортом; в небе собирались грозовые тучи. Недели сухой и жаркой погоды уступали место дождям.

Ливень начался так внезапно и с такой силой, что пешеходы и транспорт заметались из стороны в сторону.

Швейцар бешено сигналил, беспомощно оглядываясь на Лонгстрита. Группа укрылась под навесом ювелирного магазина возле угла с Восьмой авеню. Де Витт придвинулся ближе к Лонгстриту.

— Пока я не забыл. Насчет жалобы Вебера. Вам не кажется, что следует принять мое предложение? — Он протянул партнеру конверт.

Лонгстрит, обнимавший правой рукой талию Черри Браун, достал из левого кармана пиджака серебряный футляр для очков, отпустил Черри, водрузил очки на переносицу, вынул из конверта бумагу с отпечатанным текстом и небрежно пробежал его глазами, покуда де Витт ждал с полуопущенными веками.

— Ничего не надо делать, — фыркнул Лонгстрит и бросил письмо де Витту. Маленький человечек не смог его поймать, и оно упало на мокрый тротуар. Бледный как смерть де Витт наклонился и подобрал письмо. — Веберу придется с этим примириться — я не изменю своего мнения. Оно окончательное, так что