Или приезжай завтра.
Но Джессика слабо улыбнулась, поблагодарила Габриэль и сказала, что не сможет, во всяком случае, не теперь, хотя ей этого очень бы хотелось. Габриэль ее не упрашивала, поскольку Джессика казалась расстроенной и думала о чем-то другом. Несколько минут ностальгических воспоминаний и объятий — и Габриэль уехала, села на часовой поезд и продолжила путь домой.
А дома ее уже поджидал импресарио.
— Я чуть с ума не сошла, — вздохнула мисс Боннэр. — Этот мерзавец прилетел из Нью-Йорка, спеша опередить меня. У него были полны руки билетов и контрактов. Совершенно неожиданно передо мной открылась блестящая возможность, сказал он, совершить большое турне по Южной Америке и Европе. Такого шанса ждут годами. Я пыталась пожаловаться на усталость, но он был неумолим.
Короче, я даже не распаковала вещи. Той же ночью мы были в Нью-Йорке, а там мой импресарио посадил меня на самолет во Флориду. В Майами я еще раз сделала пересадку и полетела в Южную Америку. У меня не было времени даже дух перевести. Вот так я и не узнала, что во время моего перелета на другой континент Джессика скончалась. И позднее, концертируя в Южной Америке, я ничего не знала об аресте ее мужа. Ко времени окончания процесса я уже находилась в Европе.
Неподвижно глядя в темноту, она замолчала.
— Письмо, — мягко напомнил Эллери.
Она очнулась:
— Ах да, письмо. После моего спешного отъезда из Монреаля оно догоняло меня несколько месяцев. Ничего не зная о моем турне, Джессика, естественно, адресовала его в Монсьель. Глупая служанка переправила его по неверному адресу в Южную Америку, вот оно и носилось за мной по всей Южной Америке и Европе, пока не настигло в Праге. Но и тогда я еще не знала о смерти Джессики. Я хотела сразу же ответить на письмо, объяснить свой неожиданный отъезд, но те дни были очень плотные, и прошла целая неделя. В это время я узнала печальную новость.
— Каким образом? — перебил прокурор Хендрикс.
— Случайно мне попался номер «Парижского вестника», и в нем я прочитала о
Взгляд ее блуждал в прошлом.
— Конечно, я не писала — кому бы я могла написать? А после этого… Но я сохранила письмо Джессики. Столько всего произошло. Но оно сохранилось у меня — как память о друге.
Габриэль достала из сумочки сложенный конверт и передала Эллери. Он включил на веранде еще один светильник и жадно впился в письмо глазами. Прокурор Хендрикс и шеф Дейкин читали у него из-за плеча.
— После этого, — пробормотала Габриэль Боннэр, — потоп.
— Простите, о чем вы, мисс Боннэр? — спросила Линда, разрываясь между письмом и пленившей ее гостьей.
Певица пожала плечами:
— Это не совсем то, что можно слушать славным юным девушкам, как вы. Забудьте.
— Нацисты? — спросил капитан Фокс.
Она окинула его взглядом черных глаз:
— Да, капитан Фокс. Я лишь на днях вернулась домой в Канаду из немецкого концлагеря. Тем немцам не нужно искусство, разве что картины, живописующие толстых женщин… Мне повезло гораздо больше других — удалось бежать. В Монреале я совсем недавно. Там так спокойно.
— Но вы вернетесь на сцену, мисс Боннэр? — спросила Линда. — Когда отдохнете?
Габриэль улыбнулась:
— Разве что в качестве пианистки.
— Пианистки? Я не понимаю…
— Нацистские хирурги сделали мне небольшую операцию на горле, — сказала певица. — Они решили, что это хорошая шутка.
Прокурор Хендрикс откашлялся:
— Мы… чрезвычайно вам благодарны, мисс Боннэр. Вы специально приехали… — Поскольку она не торопилась отвечать, он резко повернулся к Эллери и сказал: — Давайте дальше, Квин.
Но Эллери смотрел на певицу.
— Простите, мисс Боннэр. Если б вы мне сказали…
— Не важно, мистер Квин. Пожалуйста, не думайте обо мне.
— Спасибо.
Он похлопал по конверту, обращаясь к остальным:
— Доктор Уиллоби рассказывал, что это письмо Джессика писала, когда он зашел к ней на следующий день после случая с виноградным соком, а вечером она умерла. Она попросила доктора отправить его вместе с другой корреспонденцией — счетами и прочим. Вероятно, доктор Уиллоби даже не взглянул на конверт, а просто опустил все письма в ближайший почтовый ящик.
— Это точно то самое письмо, — веско добавил шеф Дейкин. — Подтверждением служат дата, поставленная ее рукой, и почтовый штемпель.
Эллери сказал:
— Позвольте мне прочитать его вам: все мы должны знать, о чем писала Джессика Фокс своей лучшей подруге в последнее утро своей жизни.
Он начал быстро читать:
«Габриэль, милая!!
Наверное, ты не ожидала получить от меня письмо так скоро после твоего визита, но я просто должна написать. Во-первых, прошло буквально несколько минут, как твое такси отъехало от нашего дома, и мне опять стало очень плохо, доктор Уиллоби говорит, что это рецидив, он переживает, что позволил мне встать с постели так «рано» после пневмонии, хотя бог свидетель, я провалялась целую вечность! Конечно, это вызвано волнением, что я наконец встала, но и еще одним обстоятельством, о котором я не говорила
Габриэль, дорогая, я все взвесила и переменила решение. Ты не станешь считать меня абсолютно кошмарной особой, если после вчерашнего отказа я все-таки приму твое чудесное приглашение погостить у тебя в Монсьеле? Мне бы хотелось провести с тобой несколько недель, если ты позволишь. Мне это будет устроить довольно легко — скоро у Дэви заканчиваются занятия в школе, и он уезжает в лагерь на все лето, поэтому мне не нужно будет беспокоиться о нем, а что до Баярда… видишь ли, мой муж является частью моей «проблемы», и, кроме того, он сам твердит, что мне нужно поехать отдохнуть в такое место, где ни дом, ни семья не будут меня тревожить…
Ох, милая, у меня возникла самая ужасная проблема! Разговаривая вчера с тобой, я еще не решила, что делать, потому и отказалась от приглашения. Но внезапно почувствовав себя так плохо после твоего отъезда — этой ночью у меня было много времени для серьезных размышлений, — почему-то я увидела все в более ярком свете и поняла, что могу с этим сделать только одно — я имею в виду свою «проблему». Но прежде я хочу, чтобы ты узнала, что именно я решила и почему. Мне нужно знать, согласишься ли ты, обладающая всей мудростью мира — а тебе известно, как я восхищаюсь тобой, Габриэль, — согласишься ли ты, что я выбрала единственно возможное решение. Вероятно, это свидетельствует о моей слабости, и я даже думаю, если ты назовешь мое решение неверным, я все равно так поступлю, но… О, Габриэль, я так надеюсь, что ты дашь мне тот совет, который я хочу услышать!
Только что пришел мой врач, он отправит это письмо на обратном пути, поэтому ты должна его получить завтра. Напиши или лучше позвони, чтобы я знала, могу ли я приехать. Габриэль, я
