сегодня пришлось изрядно попотеть.

— О, брат мой! — патетически простонал Макгоуэн. — Есть ли в этом благословенном оазисе глоток чистого прохладного… виски?

— Эллери, можно воспользоваться вашей ванной? — подергала Лаурел запертую дверь.

— Боюсь, там не совсем все в порядке, Лаурел. Лучше спуститесь вниз, в туалет… А что до вашей просьбы, Мак, — вон там все, что хотите. Распоряжайтесь сами.

Когда Лаурел поднялась опять к ним, Мак уже демонстрировал свой список Эллери.

— Мы ровным счетом ничего не добились, — смущенно бубнил он. — Двухдневные усилия пошли насмарку.

— Да, вы поработали на славу… Прочесать такую территорию за такой короткий срок! — усмехнулся Эллери.

— Да уж, на славу, — саркастически хмыкнула Лаурел.

— А что, думаете, легко было? — обиделся Мак. — Кто покупает лягушек? Оказывается, практически никто. Да и магазинов-то, торгующих этими тварями, раз, два и обчелся. Канарейки — пожалуйста. Всякие другие певчие пташки — сколько угодно. Какаду — просто вагонами. Волнистые попугайчики, щеглы, собаки, кошки, тропические рыбки, мартышки, индюки, черепахи, даже змеи! И теперь я знаю, где можно купить слона. По дешевке. Но только не лягушек! А уж стоит заикнуться где-нибудь о квакшах — на тебя смотрят так, словно у тебя не все дома…

— Где же мы допустили ошибку? — сокрушалась Лаурел, постукивая кулаком по спинке кресла Мака.

Тогда заговорил Эллери:

— Знаете, я как-то не думал прежде на эту тему, то есть до вашего прихода. Однако сейчас мне ясно, в чем тут дело. Почему вы считаете преступника полным идиотом? Ведь он понимает, что легче легкого получить партию лягушек обычным порядком — через магазин. Но это потребует оформления заказа, значит — оставит след. Однако наш преступник далеко не идиот, он умудрился еще ни разу не наследить. К нашему великому огорчению… И не приходило ли вам в головы попросту заглянуть в Энциклопедию?

Две пары изумленных глаз уставились на Эллери.

— А если бы вы удосужились это сделать, — пояснил тот, — то сразу бы выяснили, что большинство несчастных созданий, обнаруженных нами у Приама, — это небольшие древесные лягушки — иначе квакши — Hyla regilla по-латыни. В народе их зовут весенними квакушками. И главное, что они в изобилии встречаются здесь, в Калифорнии, практически в каждой луже и на каждом дереве. Особенно много их у подножия холмов, где и стоит дом Приама. Они завезены сюда с Востока. Так что если вам вдруг понадобится сотня-другая этих тварей, их можно легко заполучить, не оставляя следов…

— Два дня — псу под хвост! — простонал Макгоуэн. И залпом проглотил то, что еще оставалось в его стакане.

— Это я виновата, — жалобно пролепетала Лаурел. Но тут же приободрилась и опять приняла свой обычный слегка задиристый вид. — Ничего, жизненный опыт всегда на пользу. В следующий раз мы будем умнее.

— В следующий раз ему не понадобятся лягушки!

— Мак, — сказал Эллери, постукивая ногтями по листку бумаги. — Я вот все думал о вашем дедушке…

— В чем дело? — сразу ощетинился Гроув.

— Забавный старик.

— Это верно. И себе на уме. Много чего знает, да молчит. Просто никому не хочет вставать поперек дороги.

— Давно он живет с вами?

— Несколько лет. Он всю жизнь шлялся по свету, а когда стал слишком стар, то поселился у Делии. Чем же он вас так заинтересовал?

— Он очень привязан к вашей матери?

— Ну, я бы сказал — даже более, чем очень. — Гроув разглядывал пустой стакан на свет. — Если бы Делия была богом, то старик исправно посещал бы храм. Он без ума от дочери, и только поэтому терпит присутствие Приама. Но я стараюсь как-то не думать на эту тему, — скривился Мак, глядя на Эллери. — Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.

— А вы-то сами, Мак, как относитесь к своему деду?

— Я его люблю! Давайте сменим тему.

— Он собирает марки, — задумчиво гнул свое Эллери. — Все время проводит в охоте на бабочек. Старики, вроде мистера Кольера, если уж имеют возможность заняться чем-нибудь на досуге, то обычно ограничиваются чем-то одним. Что еще интересует вашего деда, Мак?

Гроув с грохотом поставил стакан на столик:

— Да будь я проклят, если пророню еще хоть слово о нем!

— К чему такая горячность, Макгоуэн? — спросил Эллери примирительным тоном.

— А к чему задавать о нем праздные вопросы?

— Потому что я сижу здесь и думаю. И объектом моих размышлений может стать все, что угодно. Я нащупываю верный путь к разгадке.

— Щупайте кого-нибудь другого!

— Мак, нельзя запретить человеку думать, — миролюбиво возразил Эллери. — Это первое, что вы должны усвоить, если уж решили ввязаться в это дело. Ваш дед знает научное название древесных лягушек. Это свидетельствует о том, что он разбирается в биологии. Поэтому я хочу знать, гуляя по лесам и холмам, не занимается ли он так же и собиранием лягушек?

Макгоуэн смертельно побледнел, на лице появилась страдальческая гримаса. Он сказал с видом человека, окончательно сбитого с толку:

— Я не знаю.

— У него есть клетки для кроликов где-то неподалеку от дома, — тихо сказала Лаурел. — Можно пойти посмотреть.

— Можно, но не нужно. Я во всяком случае никуда ходить не намерен. За кого ты меня принимаешь, Лаур?! — Мак в отчаянии сжал кулаками виски. — Вы что, его подозреваете? Но вы же сами говорили, что лягушек этих тут пруд пруди! Набрать может любой!

— Да, это верно, — успокоил его Эллери. — Выпейте еще стаканчик. Не волнуйтесь, я сам просто очарован стариком. А вы что скажете, Лаурел?

— Я обязательно должна что-то говорить? Объяснять? — прошептала Лаурел.

— Ну, — усмехнулся Эллери, — понимаете, я не буду отрицать, что по поводу вас я тоже долго размышлял, Лаурел. Помните, в первый же день вы сказали, что Лендер Хилл вам не родной отец?

— Да.

— И вы упомянули что-то насчет вашей матери, что не помните ее? Вам действительно совсем ничего не известно о вашем происхождении?

— Нет.

— Простите, если мои вопросы ранят вас…

— Знаете что? — угрожающе заворчал из своего угла Макгоуэн. — Еще немного, и я за себя не ручаюсь?

— Нет, все нормально, Эллери, — торопливо заговорила Лаурел, безуспешно пытаясь выдавить из себя улыбку. — Я действительно ничего не знаю. Прямо как у Диккенса — меня просто нашли на пороге. Конечно, у папы не было никаких прав на меня — холостяк и все такое… Но он нанял надежную женщину и втайне растил меня целый год. Затем разразился скандал. Меня забрали и началось судебное разбирательство. Но власти не смогли ничего узнать обо мне, никто меня не хватился, и папа выиграл процесс, после чего смог удочерить меня официально. Сама я, естественно, ничего не помню. Много лет он безуспешно пытался разыскать моих родителей. Всегда боялся, что внезапно появится кто-то и потребует отдать меня назад, поэтому хотел выяснить все раз и навсегда. Но, — тут Лаурел скорчила озорную рожицу, — никому я не понадобилась, и он никого не нашел.

Эллери удовлетворенно кивнул: