Томас устремил на нее долгий взгляд, затем сделал знак кучеру оставить их наедине. Поскольку Амелия уже наполовину свисала из кареты, ему не требовалось подаваться вперед, чтобы спросить:

— Почему?

— Чтобы сберечь ваше достоинство, — сказала она, словно это само собой разумелось. — Я сказала Милли…

— Милли?

— Это моя сестра. — Ее глаза обиженно расширились в свойственной женщинам манере, когда они досадуют, что их спутник не может мгновенно уловить ход их мыслей. — Вы же помните, что у меня есть сестра.

— Насколько я помню, у вас их несколько, — сухо заметил он.

На ее лице промелькнуло раздражение.

— К сожалению, утром, когда я увидела вас, со мной была Милли…

Томас выругался себе под нос.

— Ваша сестра видела меня.

— Только одна, — заверила она. — И, к счастью для вас, та из них, которая может хранить секреты.

Странно, но это не успокоило Томаса.

— Продолжайте, — велел он.

Что она и проделала с большим оживлением.

— Мне нужно было как-то объяснить маме, почему я бросила Милли посреди улицы. Поэтому я попросила Милли сказать ей, будто я встретила Грейс, выполнявшую поручения вашей бабушки, и будто Грейс пригласила меня в Белгрейв, причем я должна была ехать немедленно, потому что вдовствующая герцогиня приказала Грейс сразу же вернуться.

Томас моргнул, пытаясь следовать за ее мыслью.

— Ведь если бы у меня было время, я могла бы сама зайти в магазин и сообщить маме об изменении моих планов.

Она уставилась на него с таким видом, словно ожидала ответа. Он молчал.

— А если бы я поговорила с мамой, — добавила она с заметным нетерпением в голосе, — она бы настояла на том, чтобы выйти наружу, и хотя вы весьма привлекательны, должна признаться, что не представляю, как бы я выдала вас за Грейс Эверсли.

Томас подождал, пока не убедился, что она закончила, и осведомился:

— Вы, кажется, иронизируете?

Последовало короткое, но крайне раздраженное молчание.

— Когда это требуется в разговоре, — парировала Амелия, вызывающе вздернув брови.

Томас молча смотрел на нее, скрывая веселье. Если она намерена играть в высокомерие, ей никогда не победить.

И точно: не прошло и пяти секунд состязания взглядами, как она набрала в грудь воздуха и продолжила, словно не останавливалась:

— Теперь вы понимаете, почему я не могу вернуться в Берджес так рано? Вряд ли я смогу объяснить, как вышло, что я поехала в Белгрейв с визитом, а вместо этого приехала домой. А если задержусь, как я объясню, с кем провела время?

— Со мной, — сказал он.

Она тупо уставилась на него. Точнее, у нее был такой вид, словно она сомневалась в его уме.

— Прошу прощения?

— Вы можете сказать, что были со мной, — пояснил он.

Теперь ее лицо приняло скептическое выражение.

— Мама будет в восторге, но никто больше не поверит.

Томас не совсем понимал, почему он почувствовал себя задетым, однако это придало его голосу ледяные нотки.

— Вы не могли бы пояснить, что имеете в виду?

Амелия издала смешок, но он выжидающе молчал и она посерьезнела.

— Так вы серьезно?

— А вы подумали, я шучу?

Она сжала губы, смутившись на мгновение.

— Конечно, нет, ваша светлость.

Он не стал напоминать ей, что его зовут Томас.

— Но вы должны понять и мою точку зрения, — продолжила она, когда он уже решил, что больше ничего не последует. — Вы когда-нибудь приглашали меня в Белгрейв?

— Вы постоянно торчите там.

— И вижу вас минут десять, от силы пятнадцать, когда вы особенно снисходительны.

Он недоверчиво уставился на нее.

— Вы были более сговорчивы, когда считали, что я пьян.

— Но вы действительно были пьяны.

— Не важно. — Он склонил голову, сжав пальцами переносицу. Проклятие, что прикажете делать со всем этим?

— У вас болит голова? — поинтересовалась она.

Он поднял глаза.

— Вы всегда так делаете, — она изобразила его жест, — когда вас беспокоит голова.

Он столько разделал это за последние двадцать четыре часа, что удивительно, как это у него на переносице не появился такой же синяк, как под глазом.

— Меня многое беспокоит, — буркнул Томас, но у нее был такой огорченный вид, что он счел нужным добавить: — Я не имею в виду вас.

Ее губы приоткрылись, но она воздержалась от комментариев.

Томас тоже молчал, и прошла целая минута, прежде чем она удрученно сказала:

— Пожалуй, нам придется поехать. В Белгрейв, — уточнила она в ответ на его вопросительный взгляд. — Хотя вы, наверное, думали, что мы могли бы просто покататься по окрестностям часок-другой, а потом вернуться домой.

Вообще-то он так и думал. Конечно, ее репутации не пошло бы на пользу, если бы эта прогулка стала достоянием гласности, но почему-то это казалось наименьшей из его забот.

— Но вы не знаете мою мать, — добавила она, — как ее знаю я. Она пошлет кого-нибудь в Белгрейв. Или приедет сама под тем или иным предлогом. Вроде того, чтобы позаимствовать книги из библиотеки вашей бабушки. А если она приедет и не застанет меня там, это будет катастрофа.