— Пока я закончил, — сказал коронер и открыл дверь. Вошли двое санитаров и унесли тело. — Завтра утром сделаю вскрытие.

— Могла женщина вонзить нож по самую рукоятку? — спросил Ньюби.

— Насколько я могу судить без вскрытия, нож вошел в сердце, не задев кость. Если так, то это мог сделать даже ребенок. — Коронер вышел.

Ньюби подошел к столу. Эксперт упаковывал свое оборудование.

— Нашли какие-нибудь отпечатки на ноже?

— Нет, сэр. Либо им орудовали сквозь носовой платок или в перчатке, либо его вытерли после убийства. К тому же изоляционная лента слишком гладкая.

— А как насчет отпечатков в других местах?

— На туалетном столе и коробках с гримом есть несколько отпечатков Бенедикта и много отпечатков другого мужчины.

— Должно быть, Мэнсона. Он всю неделю пользовался этой комнатой. Нигде нет женских отпечатков?

— Нет, сэр. Но на рукоятке ножа есть странные вмятины.

— Вмятины? — Ньюби поднял нож за кончик лезвия и внимательно осмотрел рукоятку. Он выглядел озадаченным.

— Они и на другой стороне, сэр.

Шеф перевернул нож.

— У вас есть какие-нибудь предположения о том, что могло их оставить, Билл?

— Нет, сэр.

Ньюби снова посмотрел на вмятины.

— Вы заметили эти следы, мистер Квин? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да, — ответил Эллери.

Шеф ожидал продолжения, но его не последовало. Уши Ньюби начали розоветь.

— Мы могли бы отправить нож в большую лабораторию в Конхейвене, — предложил молодой эксперт.

— Знаю, Билл. Но лучше попробуем идентифицировать следы в нашей лаборатории. Согласны?

— Да, сэр.

Ньюби направился к сцене. Эллери последовал за ним.

Шеф полиции быстро опросил членов труппы. Он установил, что между окончанием первого акта и обнаружением умирающего Бенедикта каждый из актеров, за исключением Джоан Траслоу, либо был на виду у кого-то другого, либо мог доказать свое алиби иным способом. Столь же быстро он разделался с рабочими сцены.

Зрителей уже давно отпустили. Теперь шеф разрешил уйти актерам и рабочим.

Когда зал опустел, подняли занавес и выключили свет. Скатни Блуфилд и Арчер Даллмен молча сидели в темноте. Каждый человек — необитаемый остров, подумал Эллери, спрашивая себя, насколько хороший исследователь Анселм Ньюби. Впервые он ощущал в шефе полиции нетерпение, почти раздражение.

— Ну, джентльмены, уже поздно…

— Шеф. — Скатни лежал на пресловутой кушетке, уставясь в потолок и напоминая старую леди после утомительного дня. — Вы намерены закрыть театр?

— В этом нет надобности, мистер Блуфилд. Мы просто опечатаем эту уборную.

— Значит, я могу, скажем, продолжать репетиции?

— Лучше отложите на послезавтра. До этого времени здесь будут толпиться люди из окружной прокуратуры.

Скатни поднялся с кушетки.

— Еще один вопрос, прежде чем вы уйдете, мистер Блуфилд. Вы ничего не видели и не слышали этим вечером, что могло бы нам помочь?

— Меня здесь не было, — ответил Скатни и заковылял прочь.

— А вы, мистер Даллмен?

— Я сообщил вам все, что знаю, шеф. — Даллмен передвинул окурок сигары в другой уголок рта. — Не возражаете, если я взгляну на моего клиента, прежде чем его начнут потрошить?

— Только не покидайте город, мистер Даллмен, и…

— Да?

— Никому не говорите, что сказал Бенедикт. — Когда Даллмен удалился, Ньюби направился к ступенькам.

— Шеф, — заговорил Эллери.

Ньюби остановился.

— У вас не так уж много улик.

Маленький полицейский спустился в зал, выбрал сиденье в третьем ряду и удобно устроился на нем. Как критик, подумал Эллери. Критик, который уже составил мнение.

— Готч, — окликнул шеф Ньюби.

— Да, сэр?

— Приведите мисс Траслоу.

Джоан выплыла из-за кулис с поднятой головой. Но, увидев лишь Эллери, сидящего на стуле позади сцены, она начала неуверенно озираться.

— Вы здесь, Ньюби? — крикнул Роджер и побежал к рампе. — Чего ради вы все это время продержали мисс Траслоу в ее уборной?

— Роджер… — начала Джоан.

— Если вы думаете, что у вас есть что-то против нее, говорите прямо, и я вызову адвоката!

— Садитесь, мисс Траслоу, — донесся из темноты внизу негромкий голос Ньюби. — И вы тоже, Фаулер.

Джоан сразу же села.

Что бы ни прочитал в ее фиалковых глазах Роджер, это заставило его умолкнуть. Он опустился на кушетку рядом с ней и хотел взять Джоан за руку, но она убрала ее.

— Мисс Траслоу, когда вы в последний раз ушли со сцены? — спросил Ньюби.

— После эпизода с Фостером Бенедиктом на… на этой кушетке.

— Сколько времени после этого продолжался первый акт?

— Около десяти минут.

— Вы сразу пошли в вашу уборную?

— Да.

— Значит, вы проходили мимо сундука с инструментами. Он был открыт?

— Сундук? Не знаю. Я ни на что не обращала внимания. — Джоан усилием воли заставила перестать дергаться лежащие на коленях руки. — Я была очень расстроена. Должно быть, вам рассказали, что он… как он вел себя во время нашей большой сцены.

— Да. Я слышал, что он скверно с вами обошелся. — В голосе маленького шефа звучало сочувствие. — Но ведь вы обратили внимание на сундук с инструментами позже, не так ли, мисс Траслоу?

— Позже?

— В антракте. После того, как Бенедикт ушел в свою уборную.

Джоан быстро заморгала при свете рампы.

— Вы не поняли, шеф Ньюби. Я сразу пошла в свою уборную и оставалась там — просто сидела и спрашивала себя, как мне выдержать все это до конца спектакля. Больше я ни о чем не могла думать.