нам пришлось бы туго, если бы мы не имели «сбалансированный», разнообразный по классам кораблей флот. Те боевые задачи, которые не смогли решить в то время подводные лодки, решили корабли других классов и морская авиация.

Современные атомные подводные лодки, вооруженные ракетами, оснащенные совершенными средствами автоматики и электроники, получили возможность длительно находиться в подводном положении, преодолевать практически неограниченные расстояния под водой, притом с такой скоростью, что за ними трудно угнаться даже быстроходным надводным кораблям. Это еще более повысило роль подводных лодок в действиях на море, но ни в коем случае не устранило необходимости в развитии других родов военно-морского флота – надводных кораблей, морской авиации, береговой артиллерии и ракетных войск.

Итак, когда летом 1943 года стала очевидной неимоверная сложность вывода подводных лодок в открытое морс, мы не отказались от борьбы на балтийских коммуникациях противника. Эта задача была переложена на минно-торпедную авиацию. Ранее утвержденные планы использования морской авиации только в ограниченной зоне Финского залива пришлось пересмотреть и ориентировать как можно больше самолетов на действиях в Балтийском море и Ботническом заливе. В связи с этими новыми задачами Наркомат ВМФ обратился в Генеральный штаб с просьбой ограничить использование флотской авиации для помощи Ленинградскому фронту. Начальник Генерального штаба А.М. Василевский согласился с этим. С того времени на сухопутное направление балтийская авиация отводила не более 15–20 процентов общего числа самолето-вылетов. Командование Балтийского флота получило возможность активизировать действия авиации на море.

Задача была трудная и сложная. Это сейчас нашим самолетам с их сверхзвуковыми скоростями под силу в короткие сроки перекрывать огромные расстояния. А сорок лет назад полет двухмоторного бомбардировщика из Ленинграда в южную часть Балтийского моря занимал 7, а то и 10 часов. Да обратный путь длился столько же. Такой полет сам по себе требовал от авиаторов предельного напряжения моральных и физических сил. А ведь они должны были не только покрыть это пространство, но и разыскать в море вражеские корабли, преодолеть огневую завесу и безошибочно нанести удар. А поразить морскую подвижную цель – дело не простое. Оно требует и мужества и особого искусства. Опыт показал, что бомбоудары с горизонтального полета и с большой высоты неэффективны. Для действий на море стали использовать пикирующие самолеты и самолеты-торпедоносцы.

Районами действия морской авиации были Балтийское море, Рижский и Ботнический заливы. Сюда направлялись на «свободную охоту» наши самолеты. Протяженность каждого маршрута составляла в среднем 2,5 тысячи километров. И почти все это расстояние приходилось лететь над территорией или водами противника. Сообразуясь с обстановкой, с имевшимися разведывательными данными, летчики то поднимались на значительные высоты, то шли на бреющем, готовые в любую минуту или уклониться от самолетов противника или принять вынужденный бой. В 1943 году было совершено 95 таких полетов. В результате 19 вражеских судов тоннажем около 39 тысяч тонн были потоплены и 6 повреждены. В этих полетах отличились летчики В.А. Балсбин, Ю.Э. Бунимович, Г.Д. Васильев и многие другие.

Я не раз встречался с командирами авиационных соединений И.И. Борзовым, Н.В. Челноковым, Я.З. Слепенковым, А.А. Мироненко, Л.А. Мазуренко, М.А. Курочкиным. Они вырастили замечательных летчиков, которые умело били врага и на море и на суше.

В открытом море больше всего действовала минно-торпедная авиация Балтийского флота. Она наводила такой страх на врага, что тот вскоре даже в самых отдаленных просторах моря перестал выпускать из баз свои суда в одиночку. Гитлеровцы и здесь перешли к системе конвоев, хотя это замедляло темпы доставки грузов и требовало привлечения крупных сил охранения. Еще труднее стало нашим летчикам, но они продолжали вылетать на «свободную охоту».

В ближних районах моря – в Финском заливе – действовали главным образом пикировщики и штурмовики. Морские летчики и здесь добились внушительного успеха: они потопили 23 и повредили более 30 фашистских судов.

Крупный надводный флот Балтики пока еще был стеснен в действиях. Но тральщики и различного рода катера были до предела загружены обычной работой: тралением мин, несением разведки и дозоров. Дерзко действовала бригада торпедных катеров под командованием капитана 2 ранга Е.В. Гуськова. Сначала она насчитывала 23 катера, в течение года поступило еще 37. В районе Нарвского залива страх на противника наводили дивизионы и отряды торпедных катеров Героев Советского Союза капитанов 3 ранга В.П. Гуманенко, С.А. Осипова, капитан-лейтенантов И.С. Иванова, А.Г. Свердлова. В крайне сложных условиях морской блокады они наносили врагу значительные потери. По данным самих же немцев – Ю. Майстера, Ф. Руге, Г. Штейнвега и других – с начала войны и до конца 1943 года всеми средствами нашего морского оружия (в том числе и от мин) были потоплены или получили серьезные повреждения 400 фашистских кораблей.

Балтийский флот, пережив блокаду Ленинграда, был полон сил, его люди рвались к новым боям.

В зале Революции училища имени М.В. Фрунзе состоялось награждение подводников и летчиков Балтийского флота. Я с удовольствием поздравил товарищей и пожелал им новых боевых успехов. Сидевший рядом со мной за столом президиума командующий фронтом Л.А. Говоров тихо намекнул мне, что скоро моряки получат возможность снова отличиться. Я догадывался, на что намекает генерал: готовилось совместное наступление Ленинградского и Волховского фронтов с целью деблокирования Ленинграда.

Позже, уже в Смольном, Л.А. Говоров уточнил, что он возлагает много надежд на флот, и прежде всего на его дальнобойную артиллерию. Я, естественно, ответил, что все средства флота, которые могут быть использованы для помощи сухопутным войскам, будут предоставлены в распоряжение фронта.

Вернувшись из Ленинграда в конце ноября, я доложил Ставке о состоянии флота и его действиях. Коснулся событий, связанных с отражением десанта противника на острове Сухо в Ладожском озере. Сталин проявил к этому вопросу повышенный интерес, попросил развернуть карту, стал расспрашивать о кораблях флотилии и железнодорожной артиллерии в этом районе. Я старался ответить со всей обстоятельностью, понимая, чем вызван этот интерес: речь шла о стыке Ленинградского и Волховского фронтов, куда уже перевозились войска.

Сталин и на этот раз не раскрыл деталей предстоящей операции. Генеральный штаб ознакомил нас с ними чуть позже, когда подготовка к наступлению развернулась полным ходом.

Из Ленинграда мы с генералом авиации С.Ф. Жаворонковым вылетели под конвоем истребителей.

– Не будем рисковать, – решил Жаворонков.

Истребители нас сопровождали до Ладоги, далее самолет следовал без них. К Москве пробивались сквозь густую облачность. Летчики снова блеснули своим искусством. Встретивший меня адмирал Л.М. Галлер всю дорогу до наркомата удивлялся, как нам удалось сесть, когда уже темнело, а облака висели чуть ли не над самой землей.

Вести с фронтов радовали. Наши войска добивали окруженную армию Паулюса. Гитлеровцы начали