Кто-то прошел внутрь. Я не рискнул высовываться. Тот, кто вошел, сейчас, возможно, смотрел на зарешеченное отверстие.

– Куда ведет этот люк? – задали вопрос, и я узнал голос Никицкого.

– Это канализационный люк, – ответил мужчина.

– Он соединяется с другими люками подземным тоннелем? – спросил Никицкий.

– Нет. Сюда выходят только подземные трубы. Да мы и заглядываем туда очень редко. Поднять люк?

– Спасибо, не надо, – ответил Никицкий. – А там что?

– Это чердак, – ответил мужчина. – Там проходит труба от паровых котлов, поэтому зимой иногда приходится подниматься, чтобы прочистить.

– Решетка надежная? – спросил Никицкий.

– Может, и не совсем, но кто туда полезет без лестницы.

– Вы только на мои вопросы отвечайте, а обо всем остальном я буду думать сам.

– Понятно, – растерянно ответил мужчина.

Мне страшно хотелось ответить Никицкому, но обнаруживать себя не было в моих планах.

– А еще есть ход на чердак, кроме этой решетки?

– Да, – быстро ответил мужчина. Я стал внимательно слушать.

– Где? – спросил Никицкий.

– Один с крыши, – сказал мужчина, – там есть квадратный люк, а второй за трубой. Но обычно этим ходом мы не пользуемся, поэтому и решетку поставили.

– А как же? Через крышу? – поинтересовался Никицкий.

– Нет, входом с улицы, – ответил мужчина. – Поднимаемся по лестнице и открываем дверь.

– Она открыта?

– Летом мы не топим, поэтому там навешен замок.

– Все равно, нужно подняться и посмотреть, – сказал Никицкий.

И они вышли.

– Черт бы тебя побрал, следователь драный, – выругался я.

Я пробрался к трубе и действительно разглядел в темном углу очертание двери. Спрятаться тут было негде, поэтому мне пришлось опять снять решетку и спуститься в насосную. Как только я спрыгнул на пол, послышался шум открывающейся двери наверху. Я затаился. Два человека ходили надо мной, один из которых внимательно осматривал чердак.

– Мне кажется, совсем недавно сюда кто-то заходил, – сказал Никицкий.

– Этого не может быть!

– Вот, смотрите, – сказал Никицкий. – Пыль снята, причем недавно. Вы согласны?

– Надо спросить у ребят, может, кто и заходил, – неуверенно ответил мужчина.

– Вы что, не понимаете? – повысил голос Никицкий. – Уже некогда спрашивать!

Он подошел к решетке и только дотронулся до нее, как она полетела вниз и упала мне под ноги.

– Твою мать! Я же говорю, кто-то был! – выругался Никицкий и бросился к выходу.

– Я посмотрел вверх. Оттуда высунулась голова мужчины. Меня он, скорее всего, не заметил, но простонал:

– О, боже!

Положение могло оказаться безвыходным, поэтому я достал «браунинг», снял с предохранителя и передернул затвор. Только я хотел открыть дверь, как услышал шаги по коридору. Я приготовился, но о худшем не допускал и мысли. Дверь распахнулась и вошел Москвин. Как только он переступил через порог, я ткнул ему стволом прямо в затылок.

– Твои бойцы разве ничего от меня не передали? – тихо спросил я.

– Нет, – быстро ответил он, не шевелясь.

– А зря. Я ведь просил передать, что всегда буду рядом, за твоей спиной.

– Они ничего не говорили, – ответил он и попытался повернуться.

– Стоять! – рявкнул я. – Оружие! Он застыл, подняв руки.

Я вынул пистолет из кобуры.

– Теперь пошли, – сказал я уже спокойно. – Вы сорвали мой план, значит, мне нужно просто уехать.

Он повернулся и пошел с поднятыми руками. Я продолжал держать пистолет у его затылка, вцепившись ему в волосы, чтобы он не пытался упасть или отскочить в сторону.

– Идем к машине, – приказал я, когда мы вышли на улицу. – Идем очень спокойно и ни на кого не обращаем внимания.