той, новой жизни, не встречаться с полковником Филатовым.

– Ты меня слушаешь? – вернул он меня к реальности.

– Конечно. Доеду до Одессы, сяду на теплоход, который доставит меня в Стамбул.

– А в Одессе?

– Что в Одессе? – не понял я.

– В Одессе ты должен отправиться по указанному адресу, – пояснил полковник. – Там тебе передадут пять тысяч американских долларов. Это одна пятая часть из того, что тебе причитается. Думаю, что на первое время хватит. Там же ты получишь билет на корабль до Стамбула, где свяжешься с оппозиционными группировками, вербующими наемников. Попросишься в Афганистан. Тут уж я тебе ничем не могу помочь. Действуй по обстоятельствам, но помни: нужно попасть в один из отрядов Дустома. Сведения пока не проверены, но, вроде бы, на сторону генерала (кстати, он узбек по национальности), перешел бывший соратник Хекматиара, а ныне просто командир формирования Омер Латиф. Попытайся приблизиться к нему. Это было бы неплохо, потому что он имеет прочные связи с той стороной и контролирует район поселения таджикских беженцев… Твоя задача – не задерживаться там, а как можно скорее перейти на эту сторону и связаться с оппозицией. Что делать дальше, ты не должен открыть даже под самой жестокой пыткой. Понятно?

Конечно, мне было понятно волнение полковника – в связи с тем, кого я там должен был убить.

– Могли бы и не напоминать, товарищ полковник, – произнес я обиженным голосом.

– Дело очень серьезное, – продолжал Филатов, словно не расслышав моего упрека. – Я верю в тебя, Русич. Нужно постараться и справиться…

Он бросил взгляд на календарь, висевший на стене, и продолжил:

– До весны, а точнее до апреля этого года. Крайний срок – двенадцатое апреля, – полковник снова посмотрел на меня. – Думаю, ты хорошо усвоил информацию, переданную Женей.

Я почувствовал, что при упоминании имени Жени Милосердовой мое лицо залилось густой краской. Я представил себя вором, пойманным на месте преступления. Полковник слегка улыбнулся и произнес:

– Да, Женя восхитительная девушка, воплощение женственности, колдовское озеро, как поется в популярной песенке. Список эпитетов можно продлевать до бесконечности. Ты согласен со мной?

– Подписываюсь под каждым вашим словом, Алексей Петрович, – выдохнул я, забывая о предосторожности.

– Смотри у меня, женатик. Я принимаю красоту, но не поощряю подобных настроений. Кстати, о семье. Жена пусть не беспокоится. Ты что ей сказал?

Полковник буравил меня взглядом.

– Что на некоторое время должен буду уехать в командировку, – ответил я, греховно помышляя в этот момент не о Марине, а о Жене.

– Больше ничего? – допытывался Филатов.

– Ничего.

– Добро. Это соответствует действительности, и не более. Она будет получать за тебя ежемесячное жалование на протяжении всего срока, пока ты будешь отсутствовать.

– Спасибо, товарищ полковник, – поблагодарил я.

– Как она себя чувствует? Не волнуется?

– Марина привыкла к моей работе, – пожал я плечами. – Но вот волноваться ей точно не следует – ждет ребенка.

– Это замечательно. Будем надеяться, что из роддома ты заберешь ее сам.

– Спасибо, – кивнул я.

– Это все, Виктор. В воскресенье я пришлю машину. Она доставит тебя на вокзал.

– Благодарю вас, Алексей Петрович. Но лучше не нужно этого делать. Я доберусь до вокзала сам.

– Почему? – удивился полковник.

– Не хочу волновать Марину, – сказал я первое, что пришло мне в голову.

Не мог же я выдать полковнику свои планы. Они мне самому казались омерзительными. По лицу полковника я понял, что он сомневается в правдивости моих слов, и мне пришлось пояснить:

– Услышит звонок, увидит торжественные проводы и догадается, что дело серьезное. Я же сказал ей, что еду в командировку на юг, вроде как по обмену опытом.

– Но звонить ты ей не сможешь, – вставил Филатов.

– Ничего, я позвоню ей из Одессы и сообщу, что отправляюсь в казахские степи, где, возможно, нет связи с Москвой.

– Ну что ж, великий выдумщик… – улыбнулся полковник. – Для жены твоя версия, может, и сойдет.

Я посмотрел на шефа и увидел недоверие в его глазах. Неужели этот матерый волк раскусил меня, как мальчишку?

Тем временем полковник продолжал:

– Бывай, Русич. До встречи на вокзале.

Мы распрощались, и я поехал домой.