королевских особ на радость желтой прессе. Ты могла бы путешествовать по миру в компании друзей с сомнительной репутацией. Употреблять наркотики в каком-нибудь ночном клубе в Берлине. Заниматься сексом с незнакомым парнем на аргентинском пляже. Ты думала, что таким образом сможешь лучше послужить своей стране?

Ее предыдущий эмоциональный порыв был ничто по сравнению с новым. Она побледнела, потом ее щеки залила краска, глаза засверкали. И все же она не дала выход своим чувствам.

– Я никогда не делала ничего подобного, – произнесла она холодным, сдержанным тоном. – Я всегда в первую очередь думала о Миравакии!

– Не говори со мной о договорах и ценах, – приказал ей Люк. – Ты оскорбляешь нас обоих.

Она встретилась с ним взглядом, и он увидел в ее глазах гнев. Это одновременно возмутило и заинтриговало его, но он решил положить конец разговору. В их браке не будет места возмущению, горечи и интригам. Только его воля и ее подчинение.

Люк вспомнил, где они находятся, только когда заиграл оркестр. Он откинулся на спинку стула. «Она не просто выгодное приобретение, – сказал он себе, вновь борясь с желанием ее защитить. – Она не отель и не компания».

Она его жена, и ему следует быть с ней помягче. По крайней мере, сегодня.

– Давай оставим этот разговор, – сказал он, поднимаясь. Габриель настороженно посмотрела на него. Тогда он улыбнулся и протянул ей руку. Он мог быть очаровательным, если хотел. – Думаю, мне пора потанцевать с моей женой.

У него была потрясающая улыбка. Она осветила его черты, сделала их мягче. Габриель осознала, что Люк очень привлекательный мужчина. И опасный.

Опасный для нее. Потому что она была перед ним беззащитна. Он протянул ей руку, и она вложила в нее свою. Без размышлений и прекословии. Как будто последние два часа не старалась всячески избежать его прикосновений. Похоже, она спятила.

Но разве могла она его ослушаться? Интересно, хоть один здравомыслящий человек посмел ему не подчиниться? Если да, то чем он за это поплатился?

Его рука была сильной и твердой, и ей ничего не оставалось, кроме как пойти с ним. Лица гостей стали неотчетливыми, словно мерцающие свечи. Габриель вдруг подумала: что будет, если она попытается вырваться? Люк потащит ее за собой, как на буксире, или ее тело откажется подчиняться ее воле и само последует за ним? В любом случае здесь не самое подходящее место для подобных экспериментов.

Люк не был плейбоем, в отличие от большинства молодых людей, которые за ней ухаживали. Он не флиртовал с ней, не пытался ее обольстить. Зачем ему это делать, если он мог просто потребовать у нее все, что ему нужно? Или взять силой?

Он прошел с ней в центр танцпола. Платье Габриель было таким тяжелым, что она с трудом переставляла ноги. Положив руку ей сзади на талию, Люк притянул ее к себе.

Сидя рядом с ним за столом, она чуть не сошла с ума, но настоящая пытка началась сейчас, когда он мастерски закружил ее по залу в ритме вальса. Под пристальным взглядом его серых глаз она чувствовала себя пойманной в ловушку. Его губы были всего в нескольких дюймах от ее губ. Ее грудь набухла, и ей стало тесно в плотном парчовом корсаже. Ей казалось, она сделана из хрупкого стекла и может в любую секунду разбиться на осколки.

– Меня всегда интересовало, о чем разговаривают пары, когда танцуют на свадьбах, – произнесла Габриель, чтобы ослабить напряжение, затем нервно рассмеялась. – Но полагаю, мы не похожи на большинство других пар.

– Ты опять забываешься, – небрежно ответил Люк. – Неужели ты думаешь, что все эти аристократы, которые нас сейчас окружают, страстно влюблены в своих супругов, выбранных по политическим соображениям?

Как он смеет разговаривать с ней таким снисходительным тоном? Как она вообще могла выйти замуж за этого напыщенного грубияна?

– Я никогда об этом не думала, – отрезала она. – У меня не было достаточно времени, чтобы привыкнуть к собственному политически выгодному браку, не говоря уже о том, чтобы критиковать другие.

Выражение его лица не изменилось, хотя его рука крепче обхватила ее талию. Габриель вдруг поняла, что не хочет слышать его ответ на ее слова.

– Ты уже был женат? – поспешно спросила она, чтобы его отвлечь.

– Никогда. – Его брови изогнулись, придав его лицу надменное выражение.

Габриель нервно сглотнула.

– Наверное, у тебя были долгосрочные отношения, – продолжила она. – Тебе ведь около сорока, не так ли?

– Это свидание вслепую, Габриель? – произнес он низким голосом, в котором слышалось предупреждение. – Ты хочешь понять, какой у меня характер, задавая мне скучные вопросы?

– Я пытаюсь лучше тебя узнать, – ответила она, вызывающе вздернув подбородок. – Думаю, в сложившихся обстоятельствах это вполне разумно. О чем еще мы с тобой должны разговаривать? О погоде?

– У тебя впереди целая жизнь, чтобы меня узнать. – Он небрежно пожал плечами. – Или ты думаешь, что, когда узнаешь, какой кофе я предпочитаю, тебе будет спокойнее? Конечный результат один и тот же. Я твой муж.

Этот человек невыносим. Своим язвительным тоном он пробудил бунтарский дух, который она подавляла в себе всю свою жизнь.

– Думаю, ты боишься, – дерзко заявила Габриель. – Зачем так бурно реагировать на безобидные вопросы?

Она ожидала, что Люк скажет ей что-нибудь резкое, пронзит ее гневным взглядом, но вместо этого он неожиданно запрокинул голову и расхохотался. Его смех был громким, непринужденным. Искренним. В уголках его серых глаз залегли морщинки, на одной худой щеке появилась ямочка. Он был неотразим.

Внезапно у Габриель возникло ощущение, словно она стоит на краю огромной пропасти и земля у нее под ногами проседает. Напряжение между ними начало нарастать, и она испугалась. Когда Люк, посерьезнев, снова на нее посмотрел, она почувствовала, что внутри у нее что-то перевернулось.

«Нервы, – сказала она себе. – Это просто нервы и шампанское на голодный желудок».

Стоя в одиночестве в своей роскошной гардеробной, Габриель смотрела на свое отражение в зеркале и ругала себя за идиотские мысли. Причиной ее затрудненного дыхания и головокружений, несомненно, были тесный корсаж платья и события дня, а вовсе не Люк Гарнье. Он не имеет никакой власти над ее телом.

Более-менее убедив себя в этом, девушка начала снимать тяжелые серьги с жемчугом и бриллиантами, когда дверь у нее за спиной отворилась. В комнату вошел Люк.

Габриель замерла.

Собор и банкетный зал не подготовили ее к этому ощущению: ее гардеробная по сравнению с ними была крошечной, и высокая широкоплечая фигура Люка, казалось, заполнила собой все ее пространство.

Не в состоянии пошевелиться, Габриель уставилась на его отражение. Взгляд Люка скользнул по ее спине, затем встретился с ее взглядом в зеркале.

– Я… – начала она, не зная, что сказать. Сняв серьги, она положила их на туалетный столик и повернулась, чтобы посмотреть на Люка. Он стоял у двери, и все же она чувствовала его близость, словно находилась в его объятиях. – Я не могу…

Она не договорила. Сексуальное желание повисло в воздухе подобно густому туману. Глаза Люка стали почти черными. Он смотрел на нее так, словно она принадлежала ему душой и телом. В ее голове пронеслась вереница образов. Во всех них руки и губы Люка касались ее тела.

Это было невыносимо.

– Ты ведь не собираешься?..

Габриель думала, что расплачется, но тут Люк сдвинулся с места, и она забыла обо всем. Он шел к ней подобно опасному неукротимому хищнику. Его глаза неистово заблестели, и она вдруг осознала: он ее