маги могли насладиться великолепным зрелищем восхода над горами и еще острее ощутить радость жизни.

На этот раз среди них не было Избранника, а в их сердцах ликования. Они шли, понурив головы, избегая глядеть друг другу в глаза. Каждый думал о том, что мог бы проголосовать против испытания, и тогда безвинный ребенок не был бы принесен в жертву. Девочка оказалась не Избранницей. Покой на острове был сохранен, но в душах Мудрейших не было радости.

Протиснувшись наружу, Марика не нашла на плато перед пещерой ни души. Восход уже полностью завладел небосводом и окрасил горы в нежно-розовые тона. Ветры обточили непокорные скалы, сгладив острые утесы и придав им округлые формы. Сверху казалось, будто множество каменных великанов стоят, покорно преклонив головы и согнув плечи. На фоне восходящего солнца на краю плато четко вырисовалась причудливо изогнутая сосна.

Марика подошла к дереву и, ухватившись за ствол, глянула вниз. Сквозь ажурные ветви она увидела, как по тропе спускается процессия в белых одеждах. Один за другим люди скрывались за изгибом утеса. Чтобы не остаться одной среди безжизненных скал, девочка со всех ног припустила следом за уходящими. Тропа вилась среди валунов, но временами подходила к самой пропасти. На одном из поворотов камень выскочил из-под ноги и с перестуком понесся вниз, увлекая за собой гальку.

Девочка заскользила по откосу. Одной рукой она крепко прижимала к себе хрустальный шар, а другой попыталась уцепиться за чахлый кустик, росший меж камней, но тот вырвался с корнем и остался у нее в кулаке. Больше ухватиться было не за что. Марика зажмурилась и покатилась вниз. Камни, сыпавшиеся сверху, больно били куда попало. От их обстрела было не укрыться. Вдруг она влетела в кустарник, прилепившийся к скале. Град камней прекратился.

Девочка открыла глаза. Прямо под ней зияла пропасть. Она крепче вцепилась в ветки, не обращая внимания на шипы и колючки. Ее уже заметили и к ней спешили на помощь.

Марику вытащили из кустов и подняли на тропу. Несмотря на то, что опасность была позади, она все еще не могла прийти в себя. Коленки так дрожали, что ей пришлось привалиться к скале, чтобы не упасть.

— Братья, вы видите, свершилось чудо, — сказал Зосима.

Он имел в виду возвращение девочки из Шепчущей пещеры, но Марика по-своему поняла его слова и согласно кивнула:

— Точно чудо. Если б не куст, я бы зашиблась насмерть.

Волшебники переглянулись. Малышка не знала, что обрела бессмертие. Теперь на ее пути всегда возникнет «спасительная соломинка», которая удержит ее от гибели. Но пока не стоило открывать ей всей правды, чтобы она не возгордилась. За всю долгую историю острова было лишь два столь же сильных мага, как это дитя. О них слагали легенды. Без сомнения, девочка являлась Избранницей, на которую указал звездный дождь. Однако пока не повзрослеет, она не должна была знать о своей исключительности. К ней стоило относиться куда суровее, чем к остальным, чтобы не дать ей повода задирать нос.

Недаром говорят: хочешь испортить ребенка, забудь о строгости. До поры маги-правители решили сохранить в тайне то, что на острове появилась новая волшебница.

Впрочем, даже чародеи бессильны, если вмешивается Его Величество Случай. Никто и не подозревал, что есть еще один свидетель чуда. Спрятавшись под плащом-невидимкой, который он без спросу взял в покоях брата Ксанфа, Азар видел и слышал все. Никогда прежде он не позволял себе ослушаться наставников, но сегодня какая-то неведомая сила толкнула его проследить, куда направились маги- правители. Он терялся в догадках до тех самых пор, пока они не прошли к Шепчущей пещере.

Выросший на острове Азар знал, что там проходит испытание водой, и ломал голову, для чего туда привели Марику.

Лишь когда она вышла, прижимая к себе магический кристалл, отличительный знак волшебника, Азар все понял. Он чувствовал, что весь мир предал его. Наставники лишь делали вид, что стара— ются обучить его всем премудростям мастерства, а сами втихую подыскали ему замену. Надо же было этому случиться именно теперь, когда к нему вернулся амулет и он обрел надежду! Азар вспомнил, как радовался верховный чародей, увидев у него талисман. Почему же сегодня он был вместе со всеми?

Неожиданно у мальчика мелькнула догадка, что камень вовсе не волшебный. Может быть, Агриппа смеялся над его наивностью? В Азаре вскипела злость на предавших его наставников и еще больше на соперницу. Эта лгунья отдала ему какой-то голыш, заставив поверить, что это и есть заветный талисман. Она лишила его будущего. Азар уже не вспоминал, что еще недавно готов был отречься от звания волшебника. Он ненавидел эту девчонку и всем сердцем желал поквитаться с ней.

Комнатенка, которую отвели Марике на этот раз, была куда более скромной. Скудостью убранства она напоминала келью. Жесткая постель, накрытая тонким шерстяным одеялом, стол, книжная полка и табуретка составляли весь нехитрый скарб. Зато за окном зеленели апельсиновая роща и усыпанные ярко- алыми цветами деревца граната, а за ними плескалось море. Для Марики это было лучшим богатством. За то короткое время, что она провела во дворце герцогини Агнессы, девочка так и не успела привыкнуть к роскоши.

Всю свою недолгую жизнь Марика кочевала с места на место. Даже во дворце приемной матери она чувствовала себя взаперти и стремилась отправиться в новые странствия, но теперь ей не хотелось никуда уезжать. Она видела лишь малую толику здешних красот, но уже всем сердцем чувствовала, что принадлежит этому острову, так же как остров принадлежит ей. Марика была счастлива, что ей позволили здесь остаться, словно наконец-то обрела настоящий дом.

Единственным, что омрачало ее настроение, были мысли о Глебе и герцогине Агнессе. Если бы можно было передать весточку, что она жива и здорова. Она была уверена, что Глеб порадуется за нее и не станет слишком горевать от разлуки, ведь у каждого свой путь.

В дверь постучали. На пороге стоял Азар.

— Я слышал, ты передумала возвращаться и остаешься на острове? — спросил он.

— Это правда. Я буду учиться, как ты. Зосима обещал показать мне, как делать, чтобы еда появлялась прямо из воздуха, — похвалилась Марика и вдруг взгрустнула: — Жалко, что я не могу рассказать об этом моему названному брату, Глебу. Вот бы он удивился!

— Это нетрудно сделать, если у тебя есть магический кристалл, — как бы невзначай сказал Азар.

— У меня он есть! — воскликнула девочка и тотчас спохватилась: — Только, чур, об этом никому. Мне не велели об этом говорить.

— Не волнуйся. Никто не узнает, — пообещал мальчик.

Марика достала с полки коробку и бережно извлекала оттуда хрустальный шар.

Азара обожгло завистью, точно по нему стеганули бичом. До сих пор он думал, что обладать магическим кристаллом может только взрослый, умудренный опытом чародей, но не девчонка, несведущая даже в азах волшебства и считающая появление еды из воздуха величайшим достижением магии. У каждого волшебника был свой магический кристалл, и никто другой не мог прикасаться к нему. Этот должен был принадлежать ему, Избраннику, но приблудная воровка украла его.

— Что надо делать? — спросила Марика, не замечая алчного блеска в глазах Азара.

— Смотри на кристалл и думай о тех, кого хочешь увидеть, — с трудом справившись с нахлынувшими на него чувствами, произнес Азар.

В мире, где правят чародеи и законы магии порой сильнее физических законов, время течет по-иному. Каждый, кто переступил эту черту, перестает существовать для смертных, хотя продолжает жить своей жизнью. Марике казалось, прошло много дней с тех пор, как она спаслась в огне, между тем петля времени замкнулась, и в хрустальном кристалле она увидела начало рокового дня после пожара.

Пламя бушевало до рассвета. Только когда обрушилась крыша и не осталось никакой надежды, Глеб затих и перестал рваться в огонь. В поникшем, перемазанном сажей юноше было трудно признать сиятельного принца. Постепенно люди тихо разошлись. Им было невыносимо стыдно смотреть в глаза друг другу. А Глеб все стоял, взирая, как на пепелище умирают последние отблески огня и пепел покрывает руины сединой. Стражники хотели увести принца домой, но он приказал оставить его в покое, и они почтительно отошли. С малых лет Глеба учили, что монарх не должен показывать своих чувств, однако сейчас он забыл это правило. В этот день он не хотел быть королем и нести бремя власти. Как можно отвечать за судьбы множества людей, когда не смог спасти единственного, самого близкого друга?