осознавал, насколько чудовищную ошибку они совершили. Во главе Мудрейших не могла стоять женщина. Такое не случалось за всю историю существования острова.

Верховный Чародей поспешно положил девочку в корзину, будто одно прикосновение к ней могло его осквернить. Кто бы мог подумать, что мгновение назад маги-правители радовались тому, как крепко малыш стискивает в ручонке волшебный амулет. Как просто казалось разжать крошечный кулачок и отобрать знак острова, но это была видимая легкость. Раз переданный, амулет служил человеку всю жизнь.

Тишину нарушил Агриппа:

— Все не так безнадежно. Верховным Чародеем может стать только юноша царской крови, который пройдет посвящение. У нас есть царственный младенец. Мы возьмем его с собой на остров и будем, как и положено, двадцать один год передавать ему магические знания.

— А вдруг он не пройдет посвящения? Ведь такое бывало. Это тяжкое испытание под силу немногим и требует большого мастерства и воли, — вставил вечно сомневающийся Ксанф.

— Это зависит от нас. Мы допустили ошибку и теперь должны сделать все возможное и невозможное, чтобы наделить мальчика магическими способностями и силой, — спокойно возразил Агриппа.

— Но девочка?

— Мы не имеем права передать ей знания. Во-первых, она девочка, а во-вторых, в ее жилах не течет царская кровь. Я предлагаю отнести ее подальше от этих мест, в другую страну, и там поступить так же, как ее родители. Подбросим ее на дороге, где ее могут подобрать сердобольные люди. Мы посыплем эту дорогу пылью забвения, чтобы никто из нас не помнил, где эта девочка и никогда не смог ее отыскать. Она канет в безвестность и память о ней сотрется навсегда.

— Но ведь у нее амулет. Она уже обладает магическим даром, — Авдий высказал мысль, которая возникла у всех.

— Без знаний ей все равно не пройти посвящения. Вполне возможно, она станет одной из многих ворожей или ясновидящих. Но она проживет свою жизнь, так и не узнав истинную силу амулета. Наша ошибка должна остаться тайной для всех.

— Да будет так, — произнес Гурий, который любил в нужный момент вставить свое слово, и бессмертные один за другим эхом повторили его слова.

Зосима был покровителем путников, поэтому ему и поручили отнести корзину в далекую страну, названия которой не помнил даже он сам. Заклятие забвения наложили все девять магов, чтобы никто не мог снять его в одиночку. Но для пущей верности корзину решили подбросить цыганам. Кочевой народ нигде не задерживался подолгу. В таборе следы девочки затерялись бы даже безо всякого заклятия, а смуглая кожа и темные глаза делали ее неприметной меж других цыганят. Но самое главное, среди цыган способности к магии встречаются чаще, чем у других народностей. Ее талант в ворожбе никого не удивит.

За десять лет все забыли о роковой ошибке или делали вид, что забыли. Во всяком случае, никто не упоминал о ней вслух. Однако даже Мудрейшим не дано противиться тому, что продиктовано свыше. Рок лишь сделал вид, что изменил предначертанное. Он отступил, описал круг и снова вернулся к исходу. Госпоже Судьбе было угодно, чтобы девочка не исчезла.

Когда двое ребят отправились в Зазеркалье, брат Зосима, покровитель путников, обратил внимание на удивительную девчушку. Шустрая, сметливая и отчаянно смелая цыганочка сразу же вызвала у него смутные подозрения. Каково же было его удивление, когда он узнал, что цыганский ритуал сделал детей братом и сестрой. Это означало, что в жилах девочки течет королевская кровь.

Скоро Зосима окончательно убедился, что нашел Затерянную. Пройдя испытание огнем, девочка доказала свою избран— ность. Маг понял, что в ту памятную ночь корзина с царственным младенцем зацепилась за корягу неспроста. Сама судьба посылала им Избранника, а они, умудренные опытом маги, не сумели прочитать ее знак. Маги-правители совершили ошибку не тогда, когда наделили малышку магическими способностями, а когда избавились от нее.

Для Зосимы не существовало расстояний. Он мог бы в мгновение ока перенести девочку на остров Гроз. И все же корабль уже двое суток был в пути. Зачем? Что мешало некроманту воспользоваться магией? «Мне надо подумать», — говорил он себе, вглядываясь в колышущуюся синеву моря, и знал, что это ложь. О чем тут было думать? Он должен был доставить девочку на остров Гроз и страшился этого. Он не знал, как к ней отнесутся Мудрейшие. Сумеют ли они смирить гордыню и принять ее сначала как воспитанницу, а после как равную? Или они будут упорствовать? Тогда страшно представить, что ожидает девочку на острове. Но разве эта малышка виновата в том, что девять сильнейших магов мира совершили ошибку? Почему же ей придется расплачиваться за их оплошность?

Уже больше суток они не произнесли ни слова. Зосима был рад, что девочка не задавала вопросов, на которые он не мог дать ей ответа.

— Я хочу пить, — тихонько попросила Марика.

Детский голос оторвал Мудрейшего от раздумий о долге и чести, заставив обратить внимание на девочку. Ее огромные, черные глаза горели нездоровым, лихорадочным блеском, а губы потрескались. Маг опомнился, что ребенок уже третьи сутки не держал во рту ни глотка воды и ни крошки хлеба. Погруженный в свои мысли, бессмертный совершенно выпустил из виду, что она еще не научилась подолгу обходиться без питья и еды. За все время пути это была ее первая просьба. Сколько же стойкости и силы в этой крохе, если она так долго терпела!

— Да, да. Сейчас, — словно извиняясь, сказал он.

Тотчас перед Марикой на палубе невесть откуда появилась плетеная из соломы корзина. Девочка глядела на корзину широко распахнутыми глазами, не решаясь к ней прикоснуться. Видя испуг Марики, волшебник отметил, что нужно быть осторожнее в действиях. Она еще мыслила, как простая смертная.

— Не бойся. Открой корзину. Там ты найдешь все, чтобы подкрепиться.

Девочка робко приподняла крышку и увидела запотевшую флягу с холодной водой, фрукты, янтарно желтый сыр и свежий, будто только что испеченный, хлеб. Марика осторожно, как величайшую драгоценность, налила из фляги воды и протянула ее Зосиме. От этого простого жеста у мудреца, давно познавшего и грязь, и святость жизни, защемило сердце. И этого чистого ребенка он должен подвергнуть ненависти и неприятию!

— Пей, — мягко приказал он и почувствовал, что его голос дрогнул.

Девочка жадно припала к воде, вкусной и такой холодной, что ломило зубы. Живительная влага с каждым глотком прибавляла сил и прогоняла усталость. Напившись, Марика почувствовала себя на редкость окрепшей. Она разломила хлеб и разделила сыр и фрукты, пододвинув к Зосиме большую часть.

Некромант не нуждался в людской пище, но не стал отказываться, чтобы девочка в очередной раз не подумала, будто он уподобляется вампиру. Зосима принялся за еду. Как это часто бывает, трапеза сближает людей. Марика почувствовала доверие к человеку, разделившему с ней хлеб-соль.

— Как ты это делаешь? — спросила она, кивнув на корзину.

— Это не так трудно, — улыбнулся маг. — Когда-нибудь я тебя этому научу.

Слова вырвались сами собой, а в мыслях тревожно мелькнуло: «Сумею ли я выполнить свое обещание?»

— Скажи, зачем ты меня везешь на свой остров? Ты будто не хочешь этого, а делаешь, — неожиданно спросила девочка.

Волшебник вздрогнул, поразившись ее проницательности. Он не мог больше отмалчиваться. Следовало подготовить ее к встрече с Мудрейшими. Тщательно подбирая слова, словно пробираясь по топкому болоту, он начал объяснять:

— Видишь ли, у тебя по ошибке оказалась вещь, которая принадлежит острову.

— Но у меня ничего нет. Даже штаны и рубаха не мои, — развела руками девочка.

— Амулет, — коротко напомнил маг.