Марика просила, взывала, умоляла. Напрасно. Нет ничего страшнее безумия толпы. Вокруг не нашлось ни одного сострадающего сердца, чтобы ее пожалеть.

Удовлетворенная своей работой, Ведунья усмехнулась. На этот раз все шло как по маслу. Девчонка ей никогда не нравилась. В маленькой цыганке было что-то настораживающее, чего даже пронырливая Ведунья не могла постичь. Однако главное дело ждало старую ведьму не здесь. Карты предсказывали, что нынче — переломный день. Если верить гаданию, сегодня она, рядовая ведьма, могла повлиять на судьбу мира и изменить ее. Вряд ли мир заметит гибель маленькой оборвашки. Тут пахло короной. Самое время отправиться во дворец, решила Ведунья, обернулась вокруг себя и растворилась в воздухе.

Никто не обратил внимания на странное исчезновение «добропорядочной» старушки. Люди были слишком заняты тем, чтобы наказать «ведьму».

Чарующий, пластичный танец пламени завораживал. Огненные языки то устремлялись вверх, разбрызгивая искры, то сникали, лаская переливчатое, червонное золото головешек.

Глеб стоял возле камина, наблюдая за игрой света и тени. Близилось утро, а он так и не ложился. Спать не хотелось, слишком много событий и волнений выдалось за прошедшую ночь. Сначала он ждал возвращения Прошки, но не успел порадоваться тому, что побег удался, как в городе поднялся переполох. Разве он мог уснуть, когда на Марику была объявлена охота? Казалось, весь мир настроен против нее.

Юноша в бессилии сжал кулаки. Почему он, наследник престола, сиятельный принц, будущий правитель государства не мог ей помочь? Чего тогда стоят власть и корона? Ничего, как головешки в камине. Блестят и переливаются, точно драгоценные самоцветы, а на поверку это всего лишь обуглившиеся деревяшки. Стоит погаснуть огню, и они обернутся золой и пеплом.

— Чистая правда. Все обернется пеплом, — вдруг отчетливо услышал Глеб.

— Кто здесь? — спросил он, настороженно вглядываясь в полумрак комнаты.

Тяжелые фалды бархатной портьеры зашевелились, и оттуда вышла Ведунья.

Ведьма ничуть не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она суетливо огляделась и направилась к камину. Глеб брезгливо отстранился, чтобы показать незваной гостье, что не желает иметь с ней ничего общего. Однако ее не смутил столь холодный прием. Она умильно поглядела на юношу и сказала:

— Не ожидал? Напрасно. Я о тебе, касатик, не забываю. Вот поговорить пришла.

— Нам не о чем разговаривать, — отрезал Глеб.

— Ошибаешься. Разговор может получиться очень интересный. Или тебе все равно, что случится с цыганкой?

Вопрос застал Глеба врасплох. Позабыв о том, что будущий монарх всегда должен сохранять внешнее спокойствие, он подался вперед и с волнением спросил:

— Вы знаете, что с Марикой?

Старуха будто оглохла. Она взяла кочергу и рассеянно пошевелила в камине угасающие угли. Дремавшее пламя зашипело, как потревоженная змея, и возмущенно взметнулось вверх. В зрачках у старухи вспыхнули красноватые блики.

— Все обратится в пепел, — пробормотала она.

— Вы не ответили на мой вопрос, — раздраженно сказал Глеб.

— Нет, касатик. Это ты пропустил мой ответ мимо ушей. — Ведунья указала на огонь и зловеще прошептала: — Вот какая участь ждет твою подружку.

Глебу вдруг стало душно, несмотря на то, что в комнате было довольно прохладно. Пророчество Лунного рыцаря совпадало со злобным карканьем старой ведьмы.

— Нет! — порывисто воскликнул он.

— Коли ты так уверен, то нам и говорить не о чем, — усмехнулась старуха и притворилась, что собирается уйти.

— Погодите! Где она? — настойчиво спросил юноша.

— В заброшенной кузне.

— В кузне? Что она там делает?

— Кузнецу подсобляет достать из-под земли заговоренное золото.

— Неправда! Марика не ведьма! — выкрикнул Глеб.

— Я и не спорю, — кивнула старуха. — Твоя подружка хочет пустить клад на добрые дела и тем самым спасти заблудшую душу кузнеца. Только ведь люди этого не знают. А что бы ты подумал на их месте? Кому взбредет в голову ночью искать золото в таком гиблом местечке? Похоже на ведовство, — противно захихикала Ведунья.

При виде ее довольной физиономии Глеба запоздало посетила догадка, кто виновен во всех несчастьях.

— Это вы подкинули Марике в комнату череп и всякую прочую дрянь. И вы напустили порчу на Агнессу, — произнес он, глядя ведьме в глаза.

— Я, касатик. Кому же, как не мне. И кошелечек герцогине под подушку я подсунула, — покорно согласилась она.

Так вот о какой ведьме говорил Лунный рыцарь! Значит, Марика тут ни при чем. Открытие ошеломило Глеба. Ему захотелось придушить, растоптать ехидную старуху, чтобы никогда не видеть ее гнусной ухмылки.

Видя, как он разозлился, Ведунья одобрительно цокнула языком:

— До чего ж мне любо, когда в людях просыпается душегубство.

Глеб смутился. Он позабыл о том, что Ведунья умеет читать мысли. В ее присутствии нужно было держать ухо востро и гнать от себя все дурное. Старуха только и ждала, чтобы в человеке проснулось зло.

— Не скажу, что рад доставить вам удовольствие. Во всяком случае, больше этого не повторится, — холодно произнес он.

— Не серчай, касатик. Зря ты меня злодейкой считаешь. Хочешь, я Агнессу прямо сейчас разбужу? — предложила Ведунья и, не дожидаясь ответа, пробормотала заклинание. — Вот и все. Герцогиня снова бодра и здорова. Можешь проверить.

— С чего это вы так расщедрились? — насторожился Глеб.

— Исключительно по доброте. Не хочу, чтобы она проспала самое интересное. А то ведь бедняжка не ведает, что в мире творится, — слащаво проговорила старуха, а про себя подумала: «Пускай полюбуется, как ее любимую доченьку сожгут заживо».

— А на Марику немоту вы напустили тоже из добрых побуждений? — сквозь зубы процедил Глеб.

— Нет, я тут ни при чем. Напраслину на себя брать не буду. Всему виною клад из заброшенной кузни. Его можно копать только с полуночи до первых петухов и до конца работы нельзя промолвить ни словечка. Девчонка за одну ночь не управилась, вот ей и пришлось молчать, точно воды в рот набрала, иначе разделила бы участь кузнеца.

Вот и объяснение странному молчанию девочки. Все вставало на свои места. Глеба обожгло стыдом. Как горько было Марике сидеть в заточении по ложному обвинению, и никого не оказалось рядом, чтобы ее поддержать. Страшно подумать, что ее могли осудить как ведьму! Конечно, он не верил в наветы и клевету, но у него не было доказательств, а теперь они есть. Но почему Ведунья обо всем рассказала? Ее откровенность настораживала. Старая карга ничего не делала без умысла. Между тем Ведунья по-хозяйски расположилась в кресле и продолжала:

— Если б ты ей побег не устроил, она бы до сих пор в молчанку играла.

— Значит, ей удалось выкопать клад? — с надеждой в голосе спросил Глеб.

— А то! Шустра не по годам, вот что я скажу. Но и я не лыком шита. Сейчас ей вряд ли поможет красноречие, — ведьма противно засмеялась.