его жена не сбежала и не нашла дорогу к ближайшему поезду, идущему на восток, в Балтимор. Он сказал, что ему надо проверить рельсы и строительный кран, которые они везли с собой; кроме того, необходим второй спальный вагон, который, как он узнал, можно было здесь купить. Робби умолял Беара взять его с собой, и тот согласился. Даймонд осталась одна. Целых три часа она страдала от лязга и тряски сцепляющихся вагонов и от усиливающегося полуденного зноя.

К их возвращению она вымыла голову, причесалась и привела себя в порядок. Кроме того, просмотрела бумаги, устилавшие письменный стол купе-кабинета, и финансовые соглашения, которые Беар подписал с ее компаниями. Корпорация «Вингейт» предоставляла свои капиталы на строительство железнодорожной ветки, а за это получала треть акций и доходов от предприятия, а также право назвать своим именем третью часть земель, отданных правительством под «МСМ».

Как ни обидно ей было сознавать, но этот проект выглядел честным и потенциально доходным для корпорации «Вингейт» — если, конечно, железная дорога под названием «Монтана Сентрал энд маунтин»в самом деле существовала, выпускала акции, давала прибыль и имела федеральные гранты на землю, в чем Даймонд все еще сомневалась.

К вечеру Макквайд и Робби вернулись. Мальчик был переполнен увиденным и услышанным на сортировочной станции и в депо. Он воодушевленно описывал два высоких спальных вагона, ряд вагонов- платформ со стальными рельсами и три крытых товарняка с инструментами и оборудованием.

— А подъемный кран — ты бы его видела, Даймонд! Высокий, как дом, с большими старыми блоками и стальными приводами. Беар говорит, что когда-нибудь разрешит мне посидеть в кабине. — Лицо его пылало от волнения.

— На твоем месте я бы не стала обольщаться, Робби, — сказала девушка, понимая, что Беар прислушивается к их разговору. — Может, на станции и стоит подъемный кран, но это еще не значит, что он принадлежит Макквайду и поедет с нами.

— Нет, Даймонд, это правда кран Беара… клянусь, — серьезно заявил Робби. — Я слышал, как он велел машинисту перевезти его сюда.

— Это подло, Макквайд, — сердито сказала она и встала, повернувшись к мужу лицом. — Одно дело — доить из меня деньги… но использовать моего десятилетнего кузена, чтобы он подтверждал твои россказни, — это уже чересчур! — Даймонд обернулась к мальчику. — Знаешь, Робби, пора бы тебе заняться уроками… начнем с завтрашнего дня.

Когда за ней закрылась дверь спального купе, Робби с ужасом взглянул на Беара.

— Она хочет заставить меня учить уроки! Ты должен что-то сделать.

— Есть предложения? — раздраженно спросил Беар.

Робби почесал в затылке и на мгновение задумайся, подыскивая ответ в своем богатом опыте наблюдений за отношениями между мужчиной и женщиной.

— Купи ей что-нибудь, — объявил он, — обычно это помогает.

К тому времени, когда они добрались до главной сортировочной станции на южной окраине Чикаго, Беар был в таком отчаянии, что готов был прислушаться к совету юного Робби и испробовать тактику мелкого подкупа.

— Даймонд, — обратился он к ней после завтрака, — мне здесь надо сделать много дел, так что мы будем стоять до завтрашнего вечера. Если ты пообещаешь мне, что не…

— Нет. — Она встала и принялась складывать посуду в корзину.

— Но ты же еще не выслушала мое предложение, — сказал он, нахмурясь.

— Мне нет нужды его выслушивать. Я и так знаю, что ответ будет «нет».

— Значит, ты не хочешь пройтись по магазинам и купить себе что-нибудь из одежды? — заключил он, поднимаясь и бросая свою салфетку на стол. — А я-то, дурак, решил, что тебе до смерти надоело три дня подряд ходить в одном и том же. Что ж, наверное, требуется чуть больше времени, чтобы ты «созрела»… Скажем, еще дней семь — как раз доедем до Монтаны.

С этими словами Беар вышел за дверь. Вот что значит слушать советы желторотого мальчишки, который ничего не смыслит в семейной жизни!

Даймонд стояла с пылающим лицом, глядя, как дрожит стекло в двери, которую он со стуком захлопнул. Только что она приговорила себя носить эту проклятую одежду по крайней мере еще неделю. Ее досада вскоре сменилась удивлением. Надо же: он подумал о том, чтобы купить ей новые вещи… Но она сознательно подавила в себе надежду, убеждая себя в том, что, несмотря ни на какие его уступки, он остался все тем же отвратительным человеком, который лжет ей на каждом шагу и женился на ней, чтобы добыть денег на свою мифическую железную дорогу. Он предал ее самые сокровенные чувства и насильно увез ее из дома. Надо быть последней дурой, чтобы во второй раз поддаться на его обаяние.

— Я нашла учебник, по которому мы будем заниматься, — сообщила она своему кузену, который так и застыл с ногой, высунутой в окошко спального купе. — «География Северной Америки».

— Боже правый!

— Прежде чем взывать к Господу, молодой человек, вы повторите правила сложения и выучите таблицу умножения. — Она схватила его за ухо и оттащила от окна.

Когда вернулся Беар, обстановка сделалась крайне напряженной. Он заявил, что пойдет к начальнику вокзала, чтобы решить с ним какие-то свои дела, и, несмотря на возражения Даймонд, разрешил Робби пойти с ним.

Девушка пришла в неописуемую ярость, но вместо того, чтобы наброситься на Беара, сложила руки и села, старательно отводя взгляд. Странно, но это вызвало в нем большее раздражение, чем если бы она кричала и размахивала кулаками. Уходя вместе с Робби, он был так зол, что забыл запереть внешнюю дверь вагона.

Через несколько мгновений мысли Даймонд прояснились, и она поняла, что не слышала звяканья ключа в замке. Выглянув в окно, она увидела, как парочка пересекла пути и исчезла в направлении главной платформы и вокзального здания, потом быстро открыла дверь, сбежала вниз по ступенькам и тоже двинулась к вокзальной платформе.

Солнце светило сквозь тонкую серую дымку, образованную скоплением больших угольных локомотивов, которые не переставали работать во время погрузки и разгрузки. Девушка радовалась возможности побыть на воздухе, даже если воздух этот был пропитан едкими, масляно-металлическими запахами, а сама она выглядела как грязнуля-поденщица… Вскоре ее начали толкать снующие по станции пассажиры, грузчики и проводники. Оглушительно кричали кондукторы, призывая садиться в вагоны. Над всей этой суматохой слышались голоса гостиничных зазывал, уличных торговцев и пронзительные паровозные свистки. После двух дней гнетущей тишины вокзальный шум казался ей райской музыкой.

Пройдя в дальний конец деревянного перрона за пределами вокзала, Даймонд остановилась и посмотрела вниз, на заваленные шлаком колеи, ведущие на восток.

Питсбург далеко от Балтимора. Даже если ей удастся уговорить кассиров и получить два билета — для себя и для Робби, — что она будет делать дома? Директора ее корпорации со спокойной душой предоставили ее мужу право распоряжаться капиталом компаний. Они вряд ли помогут ей, пожелай она забрать обратно контроль над своим состоянием. А если созвать всех своих юристов и потребовать аннулировать брак? Социальный суицид! И так все были потрясены ее стремительной свадьбой. Трудно представить, что произойдет, если она вернется и объявит, что совершила ужасную ошибку.

А дом? Он лишится гордости, удовольствия, счастья, смысла… в нем останутся одни лишь воспоминания., . Принять сейчас это поспешное решение — значит жалеть о нем все последующие годы.

Погруженная в раздумья, она посмотрела через пути. Там, на некотором удалении от ее приметного зелено-вишневого пульмановского вагона, на той же колее, стояли два двухэтажных деревянных вагона с маленькими окошками по бокам, вырезанными в два ряда с неравными интервалами. В одном из окошек мелькнуло лицо, и Даймонд, вздрогнув, поняла, что это, должно быть, и есть те спальные вагоны, которые с таким восторгом описывал Робби. В ней заговорила совесть. А она-то спорила с мальчиком, не веря в его радостную новость!

Отметив, что вагоны нуждаются в покраске, она перевела взгляд дальше и увидела ряд грузовых платформ, сцепленных впереди спальных вагонов, Там была по крайней мере дюжина таких платформ, доверху груженных… стальными рельсами. Во главе поезда, почти за пределами видимости — за