Тот, что был поближе, потеряв терпение, крикнул:

– Предполагалось не то, что ты сделал, жопа! Надо было заставить парня поднять руки кверху, а не стрелять в него!

В листьях забилась птица и холодной быстрой тенью выпорхнула на солнечный свет, напугав до смерти Кэтрин. Ближайший к ней мужчина вскрикнул от неожиданности.

Тот, что вдали, начал опять:

– Что будем делать? – Он дважды быстро выстрелил в Блейка, вспомнила она, чувствуя, как ее всю передернуло, отчего в тело еще глубже врезались камни и ветки. – Фрэнк, что, черт побери, нам теперь делать?

– Все улажено, парень. Мотив – ограбление, ясно? Не забыл? Через полчасика позвонят шерифу. Парень убит, девки след простыл. Может быть, она и убила, а может быть, какой-нибудь хиппи из лесу! Запомнил все это, жопа?

– Запомнил.

Дрожа всем телом, она ощущала каждую хвоинку, каждую сломанную веточку, каждый камешек, словно трогала их голыми пальцами. Рот открыт, в горле пересохло. Рука окоченела в воде ручья. Больнее всего было в боку, упиравшемся в твердый кривой ствол большого разросшегося куста. Он широкой тенью закрывал ее... а ноги, возможно, торчали снаружи! Она не решалась приподнять голову, чтобы взглянуть. Смотрела вверх, на солнце, сквозь сплетение листьев и упавшие на лицо и набившиеся в рот собственные волосы, боясь закашляться. До боли в ушах она прислушивалась к движениям того, кто вел машину, теперь пробиравшегося сквозь кустарник и деревья, обрамлявшие ручей. Хотелось кричать. Сдавило горло, заложило нос, странно давило на глазницы.

– Фрэнк, а как насчет стрельбы? Вдруг нас кто-нибудь услышал? Нам, что, нужно, чтобы тело просто так нашли... и увидели машину, Фрэнк?

– Дерьмо, долбаная грязь!.. – выругался Фрэнк. Потом он ввалился в воду.

Кэтрин показалось, что вода заплескалась вокруг ее окоченевшей руки.

– У тебя все в порядке, Фрэнк?

– Я по колени в этом паршивом ручье, жопа!

– Ее следов не видно?

– Она свалилась здесь, так? Значит, где-то близко. – Он, ругаясь и спотыкаясь, выбрался из воды.

Она слышала, как хлюпали ботинки, хрустя, скользили по сосновой хвое. Вдруг почти рядом раздался его пронзительный крик. Она вздрогнула всем телом, словно под ней рушилась земля.

– Эй, ты! Валяй к нашей долбаной машине. Спрячь ее в лесу, но сперва затащи тело в дом. Понял? Потом уничтожь это место... и любого, кто появится. Давай, двигай. А девку я найду. Дуй, Дэйв!

– Понял, Фрэнк!

Кэтрин услышала, как уходит Дэйв, пробираясь сквозь кустарник... Потом наступила странная тишина, в которой раздавалось дыхание Фрэнка и нависла атмосфера злобы... и решимости. Тишину снова нарушило птичье щебетанье. Расслышав собственное напряженное хриплое дыхание, она сглотнула, пытаясь его заглушить. Волосы, словно песок, все глубже проникали в рот. Она со страхом ждала, когда они попадут в глотку, и тогда она закашляется, задохнется и выдаст себя, и Франк будет знать, где ее найти. Открыв рот, она глядела на солнце сквозь переплетающиеся ветви куста и на медленно двигавшуюся рядом тень.

Над ней нависли ветви, но сквозь них проникало так много света! Наверное, он ее увидит, должно быть... Тень двинулась дальше, замерла, заслонив солнце. Она дергалась и покачивалась, повторяя движения оглядывавшегося кругом Фрэнка. Опершись руками в бока и тяжело пыхтя, он прислушивался к другим звукам. Солнце проникало в образуемые руками дыры.

Тень переместилась на несколько шагов, снова остановилась. Куда он подался? В спину и ягодицы впивались сломанные ветки и что-то твердое и большое, похоже, камень. Ноги онемели, как и находившаяся в ледяной воде рука. По сторонам косо свисали ветви.

Закусив зубами волосы, боясь наделать шума, она повернула голову. Глаза слезились – долго смотрела на солнце. Увидела белую кисть руки, опущенную в мелкий, медленно текущий ручей. Оказалось, она лежала на склоне, глядя вниз, на руку. Способность ориентироваться, словно важное открытие. Она пошевелила пальцами в прозрачной воде, почти ощущая гладкую скользкую поверхность мелких камешков. Другая рука, грязная, в крови, вытянулась вдоль тела. Она поднесла ее к лицу и легкими осторожными движениями вынула изо рта волосы. Опершись на руку, к которой вернулась чувствительность, очень-очень медленно повернулась на бок. В ручье шевельнулась тень – ее собственная! Поглядела на ноги, укрытые листьями и тенью.

Ее затошнило...

Задыхаясь и глотая слюну, зажимая рот холодной, как лед, рукой, она глядела на собственное отражение в воде – бледное колышущееся пятно, обрамленное распущенными волосами.

Тошнота постепенно утихла. Она приподнялась и, опершись руками, наклонилась на коленях над водой. Потом, прислушиваясь к треску кустарника, определила, что мужчина в тридцати-сорока ярдах от нее, и, аккуратно откинув волосы, провела по щекам руками, одной холодной, другой грязной. Болело колено. Глянула вниз. Оказалось, она опиралась на большой камень г острыми краями. Приподняв колено, взяла камень в руки, потом выползла из-под куста.

На склон, но которому она катилась, косо падали широкие полосы солнечного света. Прищурившись, она наклонялась и крутила головой, но не могла разглядеть мужчину, хотя и слышала, как он, вполголоса ругаясь и бормоча, раздвигает кусты и ветки, разгребает ногами сгнившие листья и хвою. Обошла куст, спрятавшись на противоположной от шума стороне...

...Он появился из тени, отбрасываемой высокой сосной. В темной пиджачной тройке, в прилипших к ногам мокрых брюках, словно выброшенный на берег директор компании. Солнечный луч блеснул на пистолете в его руке. Кэтрин показалось, что она слышит шум машины. Второй человек вернется, как только спрячет 'линкольн'. Тогда время будет на их стороне...

...Вдали, близ озера, в окнах между деревьями поднимался дым. Вода и солнечный свет приобрели