Замечание на полях: основная «метафора препятствия» в западноевропейском и русском языковом мышлении. В любых языковых системах существует образ-понятие, выражающее идею «плохого» как «задерживающего», то есть препятствия на пути к цели. Это препятствие в западноевропейском мышлении понимается обычно как стенка: то есть жёсткое образование, которое необходимо «пробить» или «сломать». Наиболее чётко это проявляется в основном слове-понятии problem в американском его варианте. I have problem как выражение абсолютно любой жизненной или другой трудности или неудачи (при дополнительном фрейдистском толковании «проблемы» как «комплекса», то есть чего-то сросшегося, что необходимо «разобрать» и тем самым «освободиться») является чем-то чрезвычайно характерным и очень тесно связанным с западным понятием свободы как отсутствия такого рода ограничений. В русском языке «препятствие» — это скорее обрыв или пропасть, а не стена, отсутствие пути, а не присутствие мешающего на пути. Характерно арготическое облом — в смысле п—здец. Архаичность этого слова-метафоры можно отследить по дуальному к нему арготизму «обломиться» в переходном значении: «обломилось (что-то) «является указанием на неожиданную удачу или прибыток. Такое переворачивание значения является характерным признаком архаического мышления.
Видимо, его живым бросали в кипящий котёл — см. Успенский Б.А., Избранные труды, М., 1994, Т. 2. С. 108–109. Но применялись и другие формы умерщвления, в частности удавление (повешение) и заклание — см. там же, а так же С. 104–107.
Гачев Г., Русский Эрос, М., 1994.
Успенский Б.А., Избранные труды, М., 1994, Т. 2 С. 109.
На это обратил внимание Успенский: Цит. соч. С. 120 прим. 45.
Об этом см. Лосев А.Ф., Проблема символа и реалистическое искусство, М., 1976, С. 315. Сейчас, впрочем, появилась целая литература на тему происхождения советской символики.
См., напр., Г.О.М. «Энциклопедия оккультизма», — или любое аналогичное издание на эту тему.
После появления книги Брауна про «Код Да Винчи» всё это стало тривиальным, разумеется. Примечание 2006 года.
Подробнее об этом см.: Колесов В.В., Язык города. М., 1991.
Для тех, кто дочитал до этого места. Статья была написана в 1996 году, то есть задолго до появления романа В. Пелевина «Generation П», где соответствующее учение было использовано в литературных целях. Я не знаю, читал ли Пелевин эту статью (мог: она ходила по рукам в виде файла на дискетке), — но, скорее всего, читал, иначе подобное совпадение объяснить было бы сложно, если только не вдаваться в очень чёрную мистику.
Здесь просматривается связка Чаадаев — Гамлет. При этом он одержим гамлетовским комплексом: ненавистью к матери (Родине) за пособничество в убийстве отца (разумеется, Бога-Папы, которого Россия, по его мнению, предала). Чаадаевское «Философическое письмо» по жанру — не философский трактат, но и не пасквиль, а проклятие. Проклятие, добавим, сбывшееся: думаю, в 1991 году тень Чаадаева, хохоча, летала над Белым Домом, радуясь уничтожению «внеисторического курьёза».
