праведника, остается здесь. Ничто не может поколебать его бесконечного милосердия; он исцеляет и укрепляет; ухо его, равно как и сердце, всегда открыты всем, кто несет ему свои грехи, сомнения, горе и надежды. Он плачет и молится с ними, поддерживает их, внушает силу жить, чтобы честно довести до конца их земное испытание. Как мелки мы перед этими великими духами, которые жертвуют собою для человечества, защищая его против лукавства и злобы бесов, производящих даже на них яростные нападения.

Если бы люди знали только всю широту помощи, которую могут оказать им эти друзья и покровители свыше, именуемые святыми, если бы видели силу, заключающуюся в молитве, то не было бы столько несчастно погибающих.

– Учитель, а разве раскаяние и молитва после смерти не могут спасти душу? – спросил Дахир.

– Конечно, могут. Молитвой и раскаянием спасено неисчислимое количество душ. Только надо много силы упавшему в яму, чтобы выбраться из нее; а не все сильны. На эти-то колеблющиеся, греховные и часто впадающие в отчаяние души и набрасываются с ожесточением злые духи, привлекают их к себе и искушают упоением, роскошью жизни, безнаказанностью преступления и наслаждением всем тем, что составляет прелесть для развращенной души. Часто, очень часто души эти становятся адептами ада и на долгие века сходят со светлого пути прогресса. Это служит объяснением одного места в Евангелии, которое профану кажется несправедливым: «…так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии».

– Во время последнего моего пребывания среди людей я заметил, что религиозный дух угасал все более и более; что же будет, если столь необходимое чувство веры совершенно исчезнет в человечестве? – задал вопрос Супрамати.

– Разумеется, первым следствием подобного положения вещей для человечества явится громадное умножение преступности; а по мере того как люди будут двигаться дальше по пути порока, преступлений и других мерзостей, род человеческий будет дурнеть, вырождаться и быстро уменьшаться. Взамен того в

ужасающих размерах возрастет та язва невидимого мира, которая и теперь уже первый атмосферный слой, окружающий землю, обращает в настоящее чистилище, если не в ад для всякого духа, покинувшего тело. Я говорю о полчищах выкидышей, о тех несчастных духах, которые пригвождены к земной атмосфере.

Втолкнутые в плоть космическим законом воплощения, и затем будучи насильно вырваны из этой среды во время формирования земного тела, они оказываются в пространстве с астралом, покрытым точно толстой корою жизненными флюидами, собранными на значительное число лет. Тогда происходит странное и тягостное для духа явление: астральное тело питается этими жизненными запасами, оставшимися без употребления, растет, развивается неестественным образом и получается какая-то амфибия, – получеловек, полудух, пригвожденный однако к земле и испытывающий потребности земные.

Существа эти чаще всего становятся бесами, которые подстерегают людей и животных, чтобы высасывать из них жизненную силу. Иногда они внедряются в тело живого человека, чтобы насладиться с ним плотскими удовольствиями. Будучи духами одержимыми, по преимуществу, они толкают человека на преступление или подводят под несчастие, катастрофу и т.д., чтобы насытиться пролитой кровью, запах коей опьяняет их и доставляет невыразимое наслаждение. Народ, по своему безошибочному чутью, зовет их кикиморами; но люди и не подозревают даже страшного могущества этих ларвических, вампирических существ.

Ну, а теперь, дети мои, в дорогу. Пора вернуться домой, прибавил Эбрамар.

И легко, свободно, точно клубы пара, несомые ветром, все трое направились к их уединенному дворцу в Гималаях.

Эбрамар уехал, а ученики его с новым жаром принялись за работу.

Главным образом они занимались развитием зрения, обоняния, слуха, осязания и с восторгом убеждались, как постепенно развивались незнакомые им до тех пор чувства.

Сокровенная жизнь существ и вещей раскрывалась перед их прозревшими глазами. Теперь они свободно видели в пространстве, как корпорации духов-работников вдыхали – в виде питания – растительные излияния, они уже могли следить за увяданием и смертью растений; глаз их усматривал черноватое пятно, поглощавшее последнюю каплю первобытной материи, которая выделялась из растительного организма.

С не меньшим интересом наблюдали они все фазы развоплощения животного, этого меньшого брата человека, язык которого они научились понимать. Наконец, изучение бесчисленных свойств жизненного эликсира и разнообразные методы его применения представляли бесконечное поле для труда.

Эта умственная работа захватывающего интереса до того поглощала их, что личной жизни у них почти не существовало.

Как-то раз, когда они отдыхали на террасе после особенно утомительной работы, Дахир неожиданно спросил:

– Как ты думаешь? Сколько времени могло пройти с тех пор, как мы здесь? Должно быть, порядочное количество лет.

– О, конечно! Но к чему считать время! Ведь только заурядное человечество считает жалкие годы его мимолетной жизни, из которой к тому же половину оно проводит во сне, в еде и грехах. Нас время не касается, – ответил Супрамати.

– При последнем посещении Эбрамар сказал, что наши познания достаточно подвинулись для того, чтобы мы могли испытать их на практике, – заметил Дахир, помолчав. – Но, признаюсь, я страшусь этой минуты. Что он от нас потребует? Какому испытанию подвергнет? Может статься, чувства и страсти, которые мы считаем побежденными, вновь пробудятся и будут терзать нас.

Супрамати вздохнул.

– Ты прав. Вероятно, предстоит еще не одна нравственная борьба. В каждом из нас земной человек глубоко укоренился.

Но к чему заранее мучить себя? Страшная тайна нашей удивительной судьбы повелевает нам идти вперед, и потому пойдем.

Он протянул руку своему товарищу по несчастью и работе, и тот молча пожал ее.

Дня через два после этого разговора, оканчивая свой скромный обед, они увидели приближавшуюся лодку.

В первую минуту они подумали, что это Эбрамар, но вскоре увидали в лодке двух учеников.

Причалив, те вышли на террасу и пожали руки обоим отшельникам, приветливо их встретившим.

Это были красивые молодые люди, но в глазах их таилось выражение глубокой задумчивости, изобличавшей бремя веков.

– Мы пришли за вами, братья, – сказал один из прибывших.- Надевайте скорее вашу лучшую одежду, и через час мы должны уехать.

– И куда мы отправимся? – спросил Супрамати.

– На собрание братьев, – ответил посланный. Час спустя Дахир и его друг входили в лодку.

Они были в белом официальном одеянии, на шее висели медальоны с первобытным веществом, на пальце надето было кольцо Грааля. По той же дороге, по которой когда-то пришли, они достигли пещеры источника вечной жизни.

На этот раз там собралась многочисленная толпа, сгруппировавшаяся полукругом около камня, где стояла чаша. С одной стороны стояли мужчины, с другой – женщины под покрывалами. Посредине, перед чашей, стоял Эбрамар, который жестом подозвал к себе Дахира и Супрамати и поставил около себя.

Тотчас же все присутствующие хором запели песнь, и странная, впервые услышанная мелодия произвела на обоих друзей глубокое впечатление.