условия, необходимость для громадного большинства населения, для миллионов людей брать не ту работу, которая соответствует способностям и дарованиям, а ту, которая под рукой, которую необходимо взять, чтобы иметь кусок хлеба. Поэтому трудно разделять увлечение хемницкого «Народного голоса» экспериментальной педагогикой. Хемницкий «Народный голос» мечтает об учреждении «национального института для содействия талантам».
«Тут представляется опять-таки, – пишет «Народный голос», – поле труда, создающее необходимые предпосылки социализма. Социализм, как известно, представляет собою господство науки в народном хозяйстве и общественном строении. Если наука будет работать в вышеуказанном направлении над выявлением и усовершенствованием дарований, то будут созданы предпосылки, в которых нуждается для своего осуществления социализм, создается возможность распределения профессий с наибольшим удовлетворением для отдельного индивидуума и с наивысшим результатом для целого». Предоставляя хемницкому «Народному голосу» ждать, когда будущий «Национальный институт для содействия талантам» создаст объективные предпосылки для осуществления социализма, люди дела, господа кершенштейнеры, работают над реформой школы учебы, над превращением ее в школу труда (Arbeitsschule). Надо отдать им справедливость – работу свою они делают основательно. Кершенштейнер, например, объехал всю Европу, изучая постановку преподавания труда во всякого рода ремесленных и профессиональных училищах, изучил и разработал постановку преподавания рисования, естественных наук. Трудовая школа покоится на соединении ручного труда с умственным. Ручной труд в трудовой школе не носит специального, ремесленного характера, он весьма разносторонен: дети лепят, рисуют, красят, вырезывают, клеят, столярничают и пр. Ручной труд самым тесным образом связан с преподаванием математики, естественных наук, географии, истории. Он вносит в эти предметы жизнь, делает их ближе, понятнее детям, будит в них живой интерес к этим предметам, учит наблюдать, самостоятельно мыслить. В такой постановке ручной труд будит творческие силы ребенка, приучает добиваться поставленной цели, развивает интерес к техническому труду, дает общие трудовые навыки. Трудовая школа представляет собою крайне благоприятную среду для проявления индивидуальных склонностей и дарований ребенка.
По, приступая к опыту организации трудовой школы, германское правительство вполне сознавало, что, будя самостоятельную мысль, жажду знаний, всесторонне развивая учеников, оно может создать могильщиков современных общественных порядков Германии, и потому вручало реформу лишь людям типа Кершенштейнера. Он находит, что дать народу всеобщее избирательное право – опасный, преждевременный эксперимент, и ревниво оберегает юношество от влияния социал-демократии.
Недавно еще, когда немецкий рейхстаг в 59-м своем заседании постановил отменить запрещение (проведенное в 1908 г.) юношам моложе 18 лет присутствовать на открытых собраниях, на которых обсуждаются экономические вопросы рабочей жизни, вопросы о величине заработной платы, длине рабочего дня и пр., Кершенштейнер бешено выступил против отмены этого запрещения. «Педагогическая газета» (№ 24, 1916 г.) говорит по этому поводу, что не стоило так горячиться. Во-первых, отмена запрещения мало изменит существующее положение вещей. Фактически и теперь юноши моложе 18 лет ходят на собрания такого рода: нельзя при входе требовать метрического свидетельства. Кроме того, собрания происходят в присутствии полиции, да и вожди рабочего движения лучше, чем кто-либо, умеют успокаивающе действовать на массу и на молодежь. Работая на фабрике, юноша все равно наталкивается на известные вопросы, слышит известные разговоры, нельзя игнорировать успокаивающего, благотворного влияния вождей рабочего движения.
Действительно, Кершенштейнер не учитывает того изменения во взглядах и характере деятельности, которое произошло со времени войны в рядах немецкой социал-демократии. Официальное большинство теперешней немецкой социал-демократической партии стоит на точке зрении, весьма недалеко уходящей от точки зрения Кершенштейнера. Вспомним хотя бы вышеприведенные цитаты о примирении между государством и рабочими из хемницкого «Народного голоса».
Это изменение во взглядах и тактике немецкой социал-демократии прекрасно учел другой столп немецкой официальной педагогики, Ф.-В. Ферстер – пастор, выписанный германским правительством из Швейцарии. Ферстер внимательно следит за рабочим движением, его специальность – «этическое» воспитание юношества, модернизация религиозного воспитания. Его многочисленные произведения, из которых главные: «Школа и характер», «Христианство и классовая борьба», «Авторитет и свобода», «Вина и искупление», «Гражданское воспитание», «Этические беседы с юношеством» и др., обнаруживают не менее умного стратега, чем Кершенштейнер; некоторые из них выдержали много изданий, переводятся на все языки. Ферстер много говорит «о вечном, незыблемом, объективном порядке вещей», на основе которого и выработаны существующие правовые нормы. Эти правовые нормы для него священны. Он хочет заставить рабочих служить этому порядку не за страх, а за совесть. Средством сделать это кажется ему «гражданское воспитание» юношества. Это «гражданское воспитание» – дело весьма тонкое, тут насилием ничего не сделаешь. «Ницше однажды жаловался, – пишет Ферстер в своей книге «Христианство и классовая борьба», – что из рабочих вообще сделали какой-то «вопрос», тогда как надо отдать себе отчет в том, что всякая высшая культура должна быть построена на рабстве в той или иной форме. В противовес такой точке зрения, которую в свое время не менее резко выставлял и Трейчке, следует со всей энергией подчеркнуть, что эта господская мораль (Herrenmoral) стала технической невозможностью. Высокоразвитая совместная работа и квалифицированный труд обслуживания сложных машин вообще невыполнимы более при помощи «рабского труда», так как у людей униженных отсутствуют моральные и духовные качества, необходимые для подобного рода кооперации» (Ф.-В. Ферстер, «Христианство и классовая борьба», стр. 175).
«Как известно, – пишет он далее, – уничтожение рабства в Соединенных Штагах было вызвано требованиями технического прогресса. Переход от разведения сахарного тростника к разведению хлопка требовал более интенсивных методов эксплуатации территории и делал все более невозможной работу с тупым и упрямым рабским населением» (там же, стр. 176).
И Ферстер мечтает о воспитании такого поколения рабочих, которые не по принуждению, а по доброй воле будут служить капиталу. Понятное дело, что Ферстер от всей души приветствовал «лояльность» вождей немецкой социал-демократии, проявленную ими по отношению к германской империалистической буржуазии. Вскоре после 4 августа Ферстер стал устраивать в Берлине лекции, на которые свозились старшие ученики народных школ со всего Берлина. Им Ферстер в популярной, доступной их пониманию форме рассказывает, что теперь, когда немецкая социал-демократия отказалась от проповеди классовой вражды и вполне искренно стала проповедовать сотрудничество классов, она приблизилась к христианской точке зрения и заслуживает всяческого доверия.
Не менее энергично, чем Ф.-В. Ферстер и Кершенштейнер, проповедует «гражданское воспитание» и Натори. Это тоже крайне характерная фигура в современной немецкой педагогии. И для него, как и для Ферстера и Кершенштейнера, государство является «единственным мыслимым носителем общего нравственного прогресса человечества». И его «гражданское воспитание» сводится к воспитанию в учениках преклонения перед существующим немецким государством. Наторп – кантианец, излюбленная его область – этика.
В начале текущего года ряд немецких педагогов, в том числе Наторп и Ф.-В. Ферстер, выпустили воззвание к обществу, учителям и родителям, в котором предостерегали от сеяния семян дикой ненависти к врагам. «Школа, – писали они, – играет немалую роль в сеянии такой ненависти». Это воззвание – аналогичное ему воззвание выпустили во Франции учителя департамента Сены – вызвало большое волнение среди учителей. Начальство одного прусского округа (Франкфурта-на-Одере) нашло даже нужным вступить в полемику с авторами воззвания. За последнее время к учителям и школе предъявляется требование, чтобы они из воспитательных соображений противодействовали распространению и разжиганию взаимной ненависти между народами и работали на пользу будущего примирения народов. Этим вытекающим из желания всеобщего братства народов и из международных бредней о мире стремлениям не должно быть места в школе. Немцы-де и так народ миролюбивый.
Что немецкая школа – и тут, как везде, были, конечно, исключения – разжигала в детях ненависть к врагам, – факт слишком общеизвестный. Это разжигание ненависти входило до известной степени в задачи германского правительства.
Довольно наивно поясняет это Густав Винекен в № 4 «Международного обозрения» за текущий год.
«То, что для взрослого – пресса, то для подрастающего поколения – школа. Общественное
