бой мечницы Лоты, затем вступят в схватку лучницы и копейщицы. Завершат набег мои, храмовые. Они не понесут никаких потерь. Скоро отдых у озера и разведка. В нее пойдут тоже наездницы Лоты. Если набег будет неудачным, все можно свалить на рааведчиц. В другое время Лота, может быть, стала бы оспаривать этот замысел, но сейчас ей выгодно быть впереди. Лота будет стремиться предупредить Ликопа, если тот и в самом деле живет в селении Тай. Я не буду ей в этом мешать. Сделать это непросто, и Лота, наверное, совершит кучу ошибок, которые выдадут ее. Так советовала поступить Атосса. Она не зря послала в набег рабыню, знающую язык таянцев. Рутула, как переводчица, будет постоянно около Лоты, и поэтому Антогора узнает все. Пусть Лота ищет своего возлюбленного, пусть выспрашивает о нем таянцев. Этим она погубит себя».
«Будет лучше, если Ликопа не окажется в селении и слухи не подтвердятся, — думает Лота. — Атосса и Антогора будут посрамлены, а ее амазонки возвратятся домой с добычей и пленницами». Но тут же возникает жгучее желание увидеть человека, о котором она не переставала думать все эти годы. Ей было не ясно, о чем они будут говорить, для чего эта встреча нужна им, — просто хотелось встретить Ликопа, прижать его к груди, заглянуть в его добрые и ласковые глаза.
— О чем думаешь, Лота? — прервала ее мысли Антогора.
— О сражении. А ты о чем?
— Как мы будем совершать набег?
— Давай думать вместе.
— Ты ведешь сотню. Я только на тот случай, если у твоих не хватит сил. Так и решил Совет. Но я выслушаю твой замысел.
— По–моему, надо выслать разведку.
— Разумно. Ты сама пойдешь?
— Зачем же? Пошлю мечниц.
— Тоже разумно. Когда думаешь налетать? Днем?
— На рассвете. Если разведчицы принесут хорошие вести.
— Твоя воля. А вот и поворот к озеру. Ах, с каким наслаждением я брошусь в прохладную воду! — воскликнула Антогора и повернула коня вправо.
Небольшое озеро спряталось в горном лесу. Несколько амазонок спешились и скрылись в тени деревьев, чтобы осмотреть берег: нет ли на озере рыбаков или иных каких случайных людей.
Через полчаса, укрыв лошадей в роще и выставив сторожевые посты, амазонки плескались в прохладных струях озера.
Лота выслала в сторону селения Тай десятерых лучниц, приказала ставить шатер. В отдалении уже стоял шатер Антогоры. Простые амазонки устроились на ночлег под открытым небом.
Старость бессонна и чутка. Эноха подремал в шалаше не более часа, вышел на воздух. Летняя ночь облила молочным светом луны долину, дышала прохладой и тишиной. В дозорной корзине, как молодой галчонок, поклевывал носом Хети.
«Пошлю?ка я его спать, — подумал Эноха. — Ночь светла, кругом тихо». Он позвал внука вниз, тот охотно спустился и молча юркнул в шалаш, лег на теплые ветки и мгновенно уснул. Дед оглядел дороги, идущие к селению, — только черные тени от деревьев перехлестывали их поперек...
... Хети сквозь сон ничего не мог понять. Его схватили чьи?то сильные руки, зажали рот и понесли. Было нечем дышать, ветки кустарника царапали его тело. Единственное, что понял Хети, его несут вниз, к дороге. Там, где дорога подходила к самому берегу реки, Хети увидел лошадей и вооруженных женщин. «Ойропаты!» — мелькнула догадка, и страх сковал его душу. Дед Эноха стоял связанный около дерева, с тряпкой во рту. Увидев внука, он задрожал, надежда на то, что парнишку не заметят, исчезла. Хети попытался вырваться, но ему тоже втолкнули в рот вонючую тряпку, связали руки и ноги и как мешок перебросили через седло. Когда лошади тронулись, он еще раз увидел деда: Эноха, спотыкаясь, шагал за конем, а веревка, которой он был привязан к седлу, натянута как струна...
РУТУЛА
Когда Антогора пошла к воде, сказала охраннице шатра:
— Эту береги пуще глаза. Лучше всего — привяжи. Охранница подошла к Рутуле, стянула веревочной петлей запястья рук, произнесла коротко:
— Если побежишь — прикончу.
Ах, как проклинает себя Рутула за болтливый язык. Не зря отец твердил ей когда?то, что человек до пяти лет учится говорить, а после пяти всю жизнь должен учиться молчать и слушать. Ее никто за язык не тянул. Рабыни перебирали в подвале яблоки. Надсмотрщица дремала. Зашел разговор о воительницах. Их жизнь для пленниц — сплошная тайна. Они знали одно: в басилейе не было, нет и никогда не будет мужчин. Но как они продолжают свой род? И вот тогда Рутула заговорила. Она рассказала, как однажды была в гостях у сестры, выданной замуж в далекое селение Тай. И там встретила человека по имени Ликоп. От него узнала, что он был пойман амазонками, привезен к какому?то озеру, где воительницы предаются разврату, а потом пленных мужчин убивают. Но Ликопа отпустили. Вот как госпожи продолжают свой род.
Вечером Рутулу схватили и привезли в город. И вот сейчас она лежит на траве со связанными руками. Только теперь до нее дошло, что она обречена. Мало того — она причина гибели многих людей. Может погубить Ликопа. А они когда?то любили друг друга. И если бы Рутулу не пленили, Ликоп стал ее мужем. Она навлекла страшную беду на жителей селения, на свою сестру, на ее семью. И на госпожу, которую зовут Лотой. Рутула понимала: докажут вину Лоты или нет — смерть неминуема. Если Ликопа не найдут, Рутулу прикончат как лгунью. Если найдут—рабыне тоже не жить. Подруги Лоты отомстят ей непременно. Лота! Вот о ком надо подумать. Если Рутула поможет сейчас Лоте — она сохранит ей жизнь. Но как ей помочь, как заговорить?! Думай, Рутула, думай...
... Лота купаться не стала. Она ополоснула лицо водой и пошла в шатер. И сейчас, как и во время всего пути, она думала о Рутуле. Она понимала, что рабыня раскаивается в сказанном. Было ясно, что она сейчас переживает страх за свою жизнь и за жизнь таянцев. Может, стоит поговорить с нею? Пока нет в лагере Антогоры.
Ускорив шаги, Лота вошла в свой шатер, легла на живот и, приподняв над землей край полотнища, тихо сказала:
— Подвинься ближе, Рутула.
За шатром вскоре раздался шопот:
— Слушаю тебя, госпожа.
— Ты знаешь, зачем мы идем в селение Тай?
— Знаю. Нужно найти человека, который убежал с агапевессы.
— Найдут его или нет, но все люди селения погибнут. И знаешь, кто тому виной?
— Знаю. Мой болтливый язык.
— Ты хочешь помочь своим сородичам?
— Если бы я могла...
— Тебе велено доносить кодомархе все, что я буду говорить через тебя таянцам?
— Да.
— Я ке хочу, чтобы таянцы погибли. Помоги мне.
— Сделаю все, что ты скажешь.
— Будь около меня. Потом скажу...
— Не надо говорить, госпожа. Я все время буду глядеть в твои глаза, и я пойму без слов.
— Хорошо. Жди.
Около полуночи в лагере послышались голоса, и в шатер вошли две амазонки. Они молча внесли и
