Билл вернулся в спортивный зал, чуть сердясь на Куинн, но скорее забавляясь, поэтому, завидев его, директор школы Роберт Глоум, запарившийся в своем небесно-синем свитере, перестал вытирать лицо фирменным полотенцем от Ральфа Лорена и спросил:

— Ты чего развеселился, Босс?

Из всех забот, свалившихся на плечи Билла, — тут тебе и родители, и юные спортсмены с бурлящими в крови гормонами, и попытки втолковать этим благополучным, беззаботным придуркам, какую роль для многих поколений сыграли такие события, как Великая депрессия, — более всего раздражал Билла его самый преданный почитатель Бобби Глоум, Директор-Мальчишка, Дэ Эм. Билл очень старался даже в мыслях не называть Роберта Бобби либо Дэ Эм, ведь это так непочтительно, а Роберт — трудяга, каких поискать, правда, чуть свихнувшийся на спорте; однако директор был столь юн и бестолков, что прозвища сами просились на язык.

— Куинн подобрала очередную собаку, — ответил Билл, и Бобби закатил глаза, проявляя мужскую солидарность.

— Придется тебе запастись терпением, Босс, — сказал он.

— Куинн — человек практичный, — возразил Билл. — Она сделает все как надо.

Он в последний раз осмотрел зал, хотя в этом не было нужды. Его мальчишки были отлично вышколены, а в отсутствие Билла сюда приходил Дэ Эм, и от его взгляда не укрывалось ни забытое полотенце, ни брошенный где ни попадя «блин» от штанги. Билл питал к этому залу чувства собственника, поскольку лишь месяц назад помещение заново отделали и своим шиком оно поражало воображение — эдакая феерия алого и серого. «Жаль, что в учительской нет такой роскоши», — сказала как-то Куинн, и Билл ответил: «Спортсмены того заслуживают. А кому какая польза от учителей?»

— Хотел бы я, чтобы Грета делала все как положено, — продолжал Бобби. — Да, ей осталось до пенсии всего полтора года, но и это слишком долгий срок, чтобы терпеть дерзкую секретаршу.

Билл, слушая его краем уха, двинулся к выключателю, чтобы погасить свет, отправиться домой и, как всегда по средам, приготовить ужин для Куинн. Куинн… При одной мысли о ней у Билла потеплело на душе.

— Такое ощущение, что порой она нарочно задирает меня, — говорил между тем Бобби.

— Иногда Куинн держится несколько бестактно, — отозвался Билл, — но она чертовски хороший учитель искусств, а это главное.

— Я не о Куинн, а о Грете, — уточнил Бобби. — Хотя Куинн тоже не внушает мне большого доверия.

— А что натворила Грета? — поинтересовался Билл, немного смущенный тем, что отвлекся.

— Возьмем, к примеру, мой кофе, — пояснил Бобби. — Я прошу подать мне кофе, она наливает его в чашку и ставит ее на угол своего стола. И я вынужден просить принести его мне.

— Почему бы тебе самому не наливать себе кофе? — спросил Билл. — Кофейник стоит возле твоей двери. Пожалуй, тебе ближе до него, чем Грете.

— Это вопрос принципа. Какой же я начальник, если сам буду возиться с кофейником?

«Да никакой, и кофе здесь совершенно ни при чем».

— Как бы ты повел себя на моем месте? — спросил Бобби, и Билл, подавив желание сказать: «Сам бы носил себе кофе», — ответил:

— Дал бы Грете ясно и недвусмысленно понять, чего от нее жду. Именно так я поступаю со своими парнями. — На лице Бобби отразилось непонимание, и Билл продолжал: — Я точно и отчетливо говорю, чего хочу от них. Никогда не раздражаюсь, лишь терпеливо жду, когда они сделают все, что им велено. Объясни Грете, чего ты добиваешься, и со временем она поймет.

— Звучит слишком оптимистично.

— Ничего подобного. — Билл погасил свет и направился к двери. — Вот, скажем, эта история с Куинн и собакой. Она знает, что нам нельзя держать дома животных, и я напоминал ей об этом до тех пор, пока Куинн не согласилась отдать собаку Эди.

— Эди — еще один кандидат в мой черный список, — сообщил Бобби. — Пожилые женщины не признают авторитета руководителей.

— Послушай. — Билл уже не сомневался, что его слова падают в пустоту. — Людям нравится, когда о них думают хорошо. Они готовы на все, чтобы внушать окружающим добрые чувства. Дай человеку понять, как он должен поступать, чтобы заслужить твое одобрение, — и он сделает все что нужно, разумеется, если это в его силах. Нельзя требовать от людей того, к чему они не способны.

— Грета вполне способна подавать мне кофе, — ответил Бобби.

— А Куинн способна найти собаке хорошего хозяина. — Билл распахнул дверь, и в зал просочились лучи предзакатного солнца. — Все, что нужно, — это немного терпения.

— А ты молодец, Босс, — похвалил его Бобби. — Настоящий инженер человеческих душ.

Билл ехал домой умиротворенный. Какая славная мысль — отдать собаку Эди! Это так похоже на Куинн — спасти Эди от одиночества и вместе с тем найти собаке хорошего хозяина. Два добрых дела одновременно. Пару раз, в промежутках между интрижками, Биллу случалось жить одному. Он ненавидел одиночество и был уверен, что Эди оно тоже не по вкусу. Познакомившись с Куинн, Билл сразу понял, что она — та самая женщина. Он осознал это благодаря практичности Куинн и ее способности уладить любую неурядицу. В присутствии Куинн стихали волны, она умела обуздывать бури. Целый год Билл убеждал Куинн, чтобы она позволила ему переехать к ней. Еще шесть месяцев Билл уговаривал ее перебраться в более просторную квартиру, которую он подыскал для них, но в конце концов она согласилась, и с тех пор его жизнь превратилась в рай.

В июне он сделает ей предложение, а на Рождество они поженятся. Билл спланировал все так, чтобы свадьба не помешала ни школьным занятиям, ни спортивным соревнованиям, и теперь, паркуя машину у дома, живо представлял свое будущее с Куинн. Разумеется, у них будут дети. Всякий раз, встречая в магазинах матерей, кричащих на своих детей, Билл вспоминал округлое безмятежное лицо Куинн, похожее на лик Мадонны, и думал о том, что эта женщина никогда не повысит голоса на его детей. Куинн окружит мужа теплом и заботой, станет надежным оплотом его жизни.

Кроме Куинн ему не нужен никто.

В четверть седьмого Куинн появилась в квартире с собакой, и Билл произнес спокойным тоном, давая понять, что возражения бесполезны:

— Куинн, эта собака отправится к Эди.

Куинн вздернула подбородок, сжала челюсти, и ее лицо внезапно утратило округлость. Волосы скользнули за спину, на щеках вспыхнули два ярких пятна. Она выглядела ужасно; еще хуже была собака, злобная и дикая. Можно подумать, что она укусила и заразила Куинн.

— Нет, — отрезала Куинн.