писем под дверь.

«О, Боже! — Девушка сжала пальцы и смяла край листка. — Должно быть, прошлой ночью отец видел, как Пирс выходил из ее каюты. Она посмотрела на потолок. Господи, пожалуйста, только не это». — Закрыв глаза, Джорджи перевела дыхание, затем открыла их вновь, чтобы прочесть первые строки письма:

«Мне очень жаль. Постарайся не возненавидеть своего бедного старого отца. Я так люблю тебя, моя маленькая птичка. Я не хотел, чтобы все зашло так далеко. Думаю, мои мальчики правы. Я совсем теряю рассудок, когда начинаю пить. Я не спал всю ночь, стараясь придумать какой-то выход. Но все бесполезно. Мне придется уехать еще до того, как ты проснешься…»

Уехать? Джорджи не верила своим глазам. Она вновь прочла последнее предложение. Что могло случиться? С лихорадочной поспешностью девушка читала дальше.

«…Все говорили, что победит лошадь Джейка Стоуна. Что это дело решенное. Я решил, что это прекрасная возможность добыть для тебя все, что нужно девушке твоих лет, чего тебе так не хватало. Я взял деньги из сейфа на расходы — пятьсот тридцать пять долларов. Оставил пятьсот. Когда я проиграл, то знал, что должен положить деньги в сейф или отправиться в тюрьму. И я решил попытать счастья в покере, чтобы отыграться и вернуть деньги. Но я неудачник. Потом у меня была черная карта — три туза. Нужно было повысить ставку, но денег не было. И я стал играть на „Дрим Эллен“. Господи помилуй, у этой скотины был козырь. Пришлось отдать этому негодяю, Сэмюэлу Стоуксу, документ на право владения нашим славным маленьким пароходиком. Сам не знаю, как это вышло, может он меня надул».

Джорджи застыла с открытым ртом.

— Папа! Ну, как ты мог?

«Дрим Эллен» была их домом, их убежищем. Что же теперь. Все еще надеясь, что слова отца были просто дурацкой шуткой, неудачным розыгрышем, Джорджи стала читать дальше.

«Когда я вернулся на пароход, несколько человек играли в карты в салоне. Я подумал, может на сей раз фортуна мне улыбнется. Но я снова проиграл „Дрим Эллен“. Второй документ на пароход я должен Джесперу Эквуэлу. Это тот парень, у которого дурной глаз, думаю, он меня прикончит, если узнает, что я проиграл пароход дважды…»

— О, Господи! Как же я могла оставить отца на милость этих без чести и совести? Ведь я же знала, что он пьет.

«…Знаю, что я сумасшедший и бесполезный старик. Но все-таки, умоляю, постарайся меня понять. Я просто старался, чтобы все снова было хорошо. Поэтому, когда я увидел мистера Кингстона, который был главным виновником моих бед, то решил, что наконец-то удача повернется ко мне лицом. Чтобы убедиться, что этот-то не смошенничает, я сам перетасовал колоду, и мы стали играть по-крупному. Но ему наверняка удалось каким-то образом спрятать в руке королеву. Теперь он третий человек с распиской на владение „Дрим Эллен“, нашей славной лодочки…»

Пирс? Невозможно. Он не мог так поступить! Джорджи стало нехорошо, во рту появилась горечь. Нет, это все было чистой правдой. Пирс покинул ее постель, разглагольствуя о женитьбе, чтобы воспользоваться тем, что ее бедный отец был пьян. Как же он мог?

У Джорджи задрожали колени. Спотыкаясь, она дошла до кровати и упала на нее. Из глаз текли слезы жгучей обиды. Джорджи со злостью стала их вытирать.

— Как же он посмел? Как он мог? — девушку охватила бешеная ярость. — Проклятый лгун, обманщик и мошенник, — она взглянула на дурацкую шляпу, висевшую в углу, и снова схватила письмо. — Что еще мог сделать с отцом этот тщеславный подлец?

«…Знаю, что я трус, но не смею снова посмотреть тебе или Кэди в глаза. Я должен бежать, пока эти трое меня не нашли. Я хочу, чтобы ты вернулась на Миссисипи вместе с Кэди, когда он уедет на следующей неделе. И очень тебя прошу, постарайся простить своего старого дурака-отца, за то что он снова позволил своре негодяев-игроков обвести себя вокруг пальца. Я люблю тебя, моя маленькая Лак, мой милый Жаворонок».

Джорджи уронила письмо на колени и на сей раз не пыталась удержать поток слез. Папа уехал. Бросил ее. Совсем одну. Что она скажет владельцу «Уилла-метты»? Он вернется в субботу. Он доверял им, дал отцу шанс снова водить по реке красавицу «речную королеву», хотя бы на шесть недель. А Кэди? Что она ему скажет? Она пожала вдруг сгорбившимися плечами. Разве могла она сказать, что вместо того, чтобы присматривать за отцом, как и должна была, она стала шлюхой какого-то медоточивого шулера. А теперь не один, а сразу три человека предъявят в Портленде претензии на пароход и сунут Кэди в нос папины расписки, чтобы отнять у них последнее, их маленький пароходик.

Джорджи с трудом проглотила слюну.

— Что мне делать?

Так или иначе, ей нужно вернуть взятые из сейфа деньги. А что касается их парохода, девушка не знала, что предпринять.

Второй раз за эту ночь Пирса разбудил стук в дверь. Он открыл глаза и обнаружил, что уже наступило утро.

— Подождите минутку! — он протянул руку и взял брюки, болтавшиеся на спинке кровати. — Я сейчас открою.

Надевая брюки и всовывая ногу в ботинок, он улыбнулся, вспомнив о том, как совсем недавно столь же поспешно приводил себя в порядок в каюте у Лак Эллен.

Вот бы хорошо оказаться сейчас в ее постели и заняться любовью в розовых лучах утреннего солнца. Натянув рубашку, Пирс подошел к двери своей узкой каюты с чисто побеленными стенами и распахнул ее.

На пороге стоял мальчик-подросток в широкополой шляпе, глубоко натянутой на глаза, так что был виден только искривленный в гримасе рот.

— Чего ты хочешь? Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил Пирс, натягивая рубашку.

Мальчик поднял голову и, несмотря на угрюмое выражение лица, стал очень похож на Лак Эллен.

— Эй, Джорджи! — окликнул его кто-то из дальнего конца холла. — Ты видел своего отца? Хилли хочет знать, когда мы отходим.

Мальчишка повернул голову по направлению к говорившему и крикнул:

— Скажите ему, я сейчас приду, — он снова повернулся к Пирсу.

— Итак, — решился продолжить Пирс, придавая своему голосу дружелюбное выражение, — ты, должно быть, младший братишка Лак. Ты ее случайно не видел сегодня?

Мальчишка встряхнул головой с таким видом, как будто бы не понял вопроса.

Может он не в себе? Кажется, это ведь тот самый большеротый парнишка, который столкнулся с ним на палубе перед выходом из Салема.

Лицо Джорджи стало менее напряженным:

— Мне нужно с вами поговорить. Можно я зайду к вам на минутку?

— Ну, конечно, — Пирс отступил на шаг, пропуская мальчика в тесную каюту. Пирс хотел предложить ему сесть, но в каюте не было стула, только поставленные друг на друга три койки. — Что-нибудь случилось? — спросил Пирс, подбирая с пола туфли.

Парнишка бросил на него враждебный взгляд и фыркнул.

— Да уж, не сомневайтесь, случилось. Отец уехал, и все это по вашей вине.

— О чем ты говоришь? — спросил Пирс, проталкивая ногу в ботинок.

— Все сказано в письме, — паренек наполовину вытащил листок из кармана широких рабочих брюк, а затем запихнул его назад, — в письме говорится, как вы одурачили отца и выжили его с парохода.

— Не может быть. Это не правда, — Пирс натянул второй ботинок и прошел мимо агрессивно настроенного паренька к двери. Он и подумать не мог, как плохо пройдет первое знакомство с семьей Лак Эллен. Сначала папаша, теперь братец. — Пойдем отыщем Лак Эллен и капитана, — сказал Пирс, заправляя рубашку в брюки, — я уверен, что можно выяснить недоразумение и все решить.

— Ну, да, уж в этом-то вы мастер, я и не сомневаюсь.

Пирс сжал кулаки. У него возникло непреодолимое желание дать мальчишке по шее. С каменным лицом