Третья девушка не стала ждать, когда наступит ее очередь подняться в кабину истребителя. Прогуливаясь вокруг самолета, она беспечно помахивала миниатюрной дамской сумочкой и слегка пританцовывала в стиле модного твиста под незаметную музыку. Ей было наплевать, что про нее могут подумать окружающие. Словно назло всем поборникам морали девчонка смело демонстрировала открытые выше колен загорелые точеные ножки. Хотя, когда Игорь учился в десятом классе, за ношение такой короткой юбки девушек исключали из комсомола.

Стройная, воздушная, длинноногая, в светло-голубом кримпленовом костюме и белых лаковых туфельках-лодочках незнакомая блондинка походила на стюардессу, девушку из юношеских грез.

Перехватив заинтересованный взгляд летчика, она надменным жестом сняла модные солнечные очки а-ля Бриджит Бардо. Кажется, она только теперь его по-настоящему заметила. Девушка смерила парня насмешливым взглядом. Впрочем, ей понравились его светлые, очень выразительные глаза, открытый, немного стеснительный взгляд. Чистое, с правильными чертами лицо летчика разбирающаяся в искусстве барышня даже нашла «иконописным».

После короткой оценивающей паузы незнакомка запросто обратилась к нему, словно к бывшему однокласснику или сокурснику:

— А у тебя интересная профессия. Я наблюдала с земли… Наши мальчики из «универа» каждый год специально за острыми ощущениями на Кавказ и Памир ездят. А у тебя тут чистый адреналин каждый день.

Речь ее была звонкой и задорной, даже вызывающей. И ей очень шла необычайно короткая мальчишеская стрижка. Время от времени девчонка привычным движением головы смахивала со лба непокорную челку. В этом жесте был весь ее характер — смелый и самостоятельный.

— Я недавно прочитала «Маленького принца» Сент-Экзюпери. Он тоже был летчиком.

На милом личике незнакомки появилось трогательное выражение детской задумчивости. С удивительной непосредственностью девушка-подросток размышляла вслух, прохаживаясь вокруг только что вернувшейся из полета крылатой машины. Ослепительно сверкающий на солнце полированным металлом истребитель вдохновлял ее.

— Вот где настоящая романтика! Чистый случай. Твоя судьба не складывается по заранее утвержденной траектории: вначале университет, потом женитьба, работа в каком-нибудь занудном НИИ. Тратить свою единственную и прекрасную жизнь на такую преснятину глупо. Скука — вот самое страшное в этом мире. Ты редкий счастливчик, маленький принц!

Девушка метнула на собеседника озорной взгляд, наблюдая, как он отреагирует на данное прозвище. Игорю захотелось в ответ назвать пересмешницу капризной розой, но он благоразумно не стал этого делать. Вместо этого признался:

— Мне больше нравится у Экзюпери «Ночной полет» и «Военный летчик». Когда я впервые прочитал эти книги, то окончательно определился с будущей профессией.

Произведениями Хемингуэя и Экзюпери зачитывалась вся интеллигенция страны. И конечно, книги знаменитого француза, в том числе его культовая сказка «Маленький принц», являлись страшным дефицитом. В магазинах такая литература почти не появлялась. Купить ее можно было только у спекулянтов с большой переплатой. Но Игорю еще в пятом классе приятель отца, летающий на международных авиалиниях «Аэрофлота», привез из Парижа сборник лучших произведений этого писателя. Правда, книга была на французском, но благодаря родителям мальчик уже в 12 лет неплохо знал несколько основных европейских языков.

Игорю хотелось еще о многом поговорить с понравившейся ему девушкой. Но тут майор Таранец объявил, что должен вести своих подопечных на обед, устроенный его командованием в честь гостей полка.

— Ну пока! — помахала ему на прощание незнакомка и присоединилась к подружкам. А Игорь остался стоять как вкопанный, не в силах отвести завороженного взгляда от удаляющейся стройной фигуры в голубом.

Его мысли настолько были заняты очаровавшим его небесным созданием, что лейтенант словно под анестезией воспринял сообщение потерявшего терпение командира о своем отчислении из пилотажной группы. Случись эта выволочка всего пятнадцать минут назад, и Нефедов морщился бы от обидных слов разгневанного комэска, словно от пощечин, понуро молчал бы, стоя перед ним навытяжку, как провинившийся школяр. Но сейчас у парня настроение было другое. Он мог думать только о ней. Страх больше никогда не увидеть обладательницу насмешливых глаз цвета солнечного неба, волнующих загорелых коленок и звонкого задорного голоса заставил его действовать в несвойственной для себя агрессивной и авантюрной манере. На какое-то время Игорь превратился в «настоящего» Нефедова.

— Знаю, что виноват, — твердо взглянув на командира, резанул молодой человек, — но ведь в нашем деле не ошибается только тот, кто не летает. А списать с летной работы — проще простого. Нет человека, нет проблемы.

Нахальный огонек, зажегшийся в глазах мальчишки, удивил сорокалетнего мастера. Он уже привык к робости и хронической неуверенности в себе молодого офицера, презрительно записав его в размазни. Впервые почувствовав в парне характер, командир эскадрильи задумался. С одной стороны, ему надоело нянчиться с сопляком, из-за которого рушилась прекрасно отлаженная работа всей их команды. Вот и сегодня из-за допущенной лейтенантом ошибки вместо благодарности от главкома заслуженный офицер получил обидное замечание о ненадлежащей подготовке своих людей. Фактически это было обвинение в неполном служебном соответствии. Конечно, майору Быкову было не привыкать к подобным начальственным «фи». Если бы ему досталось действительно за дело, мастер воспринял бы критику спокойно. А то ведь из-за какого-то сопляка на всей эскадрилье теперь пятно.

Но с другой стороны, комэск знал, что в училище отдельные инструкторы разглядели у этого Нефедова большой потенциал, о котором, правда, командиру до сих пор приходилось только слышать. После некоторого размышления майор все же решил пока не подавать рапорт на имя командира полка о списании лейтенанта с летной работы, а перевести его в резерв. Это означало, что Нефедов формально оставался членом пилотажной группы: должен был являться на утренние построения, посещать все предполетные инструктажи. Но при этом самостоятельные полеты отныне для него были под запретом.

По инструкции полагалось периодически вывозить запасных летчиков в зону на двухместной учебно- тренировочной машине, чтобы они совсем не потеряли квалификацию. Для любого уважающего себя профессионала нет страшнее участи, чем сделаться постоянным «пассажиром» передней кабины «спарки». Отныне молодого летчика, чья карьера до сих пор складывалась удивительно успешно, ожидала унизительная участь вечно запасного игрока, остающегося в команде лишь из милости начальства.