– Тогда у меня найдется, чем вас занять, – пригрозила она.

– И все же рискну.

Вернувшись в кухню, он спросил:

– Вы знали вчера, что я не приглашен в Далидж?

Мадлен приняла протянутый ей бокал и слегка нахмурилась.

– Я разговаривала с Дэвидом. Он сказал, что Кэрол собирается побыть одна с детьми, а сам он может зайти ко мне, если здесь не окажется вас.

Эндрю поставил свой бокал.

– Вы вполне могли отменить нашу встречу. Я бы не обиделся.

– Это было еще до того, как я позвонила вам. Я сразу сказала ему, что собираюсь вас пригласить. – Она улыбнулась. – Разве не странно? Оказывается, я могу теперь его обманывать. Раньше у меня это никогда не получалось.

Мадлен вернулась к своим хлопотам.

– Это разумно, по-вашему? – спросил Эндрю.

– Что я сказала ему не правду?

– Что отказались его принять. Дэвид как-никак сделал шаг навстречу.

– Первый признак слабости. Думаете, он попытался бы затащить меня в постель? Я почти уверена в этом. Дэвид вполне мог бы не уйти отсюда. Кэрол приняла бы вас назад, и все бы вернулось на круги своя. – Она покачала головой. – У меня не осталось никаких иллюзий на свой и его счет. Просто он не любит одиночества на Рождество. Пикантно было бы соблазнить меня после развода. Но и тогда ничего бы не изменилось. Он все равно вернулся бы к Кэрол.

– Если бы она приняла его. Вы могли бы рассказать…

– Энди, дорогой, вы все еще не понимаете? Он сам бы ей все рассказал. Кажется, вы до сих пор в них не разобрались.

– Должно быть, – согласился он упавшим голосом.

– Если у меня и остался хоть малейший шанс вернуть Дэвида, то вовсе не через постель. Сейчас он испытывает хотя бы какие-то сомнения. Это не столь важно, но все-таки… – Мадлен ласково улыбнулась. – Кроме того, у меня есть вы. Это уже немало.

– Почему вы обманули его? Разве не правильнее было бы просто отказать Дэвиду, сообщив, что место занято мною?

– Ложь – всегда признак слабости, – тихонько сказала она. – Кстати, он предложил, чтобы я дала вам от ворот поворот.

– Этого следовало ожидать. А вы не согласились.

– У меня хватило на это сил. И я рада.

Стоя позади Мадлен, Эндрю ласково прикоснулся к ее руке.

– Я тоже рад.

Покончив с трапезой, они убрали тарелки в моечную машину и, перейдя пить кофе в гостиную, сели на длинный диван. В полтретьего на улице уже смеркалось. В окнах были видны белые контуры домов напротив, на них все ложился и ложился снег, извергаемый серыми небесами.

Поставив чашку, Эндрю поцеловал Мадлен. Им приходилось обмениваться невинными поцелуями и раньше. В этот раз все началось как будто так же, только теперь одиночество показалось обоим особенно невыносимым, а мир вокруг словно излучал покой и печаль.

– Нет, – сказала Мадлен, – нет, дорогой…

Ее голос прозвучал вяло, как-то жалобно. На ней было серое шерстяное платье с пуговицами спереди. Ее рука на мгновение задержала его руку, но потом упала.

– Прошу тебя, Энди…

Грудь была белоснежной, как улица за окном. Он прижался к ней губами. Мадлен лежала неподвижно; через некоторое время она коснулась его головы. Эндрю боялся, что Мадлен оттолкнет его, но она только сильнее прижала его к груди. Он почувствовал, как под губами трепещет ее сердце.

Это был момент сладостного покоя, которому противопоказана спешка и нетерпение. Им было хорошо и удобно в объятиях друг друга; они не сразу обратили внимание на деликатное позвякивание телефона.

Прошло полминуты, а телефон все не умолкал. Мадлен напряглась и сказала:

– Лучше я подойду, милый.

– Пусть звонит.

Она высвободилась и встала с дивана, застегивая платье.

– Я ненадолго, – шепнула она.

Он прикоснулся к ее шее:

– Не застегивай хотя бы верхнюю пуговицу. Обещаешь?

Она улыбнулась и кивнула: