Роджер резко приподнялся:

– Вы так думаете?

– Мы не можем быть уверены, у нас нет фотографии, отпечатков пальцев или чего-либо другого. Но нам нужно опознать его так, чтобы не было никаких сомнений. Мы не можем задержать подозреваемого, пока не имеем показаний. И если он не прибегнет к маскировке, то мы его задержим. Мне сказали, что вас часто направляют для работы за границей, и в этом случае мы, конечно, нуждались бы в вашей помощи. Вы же хотите, как и мы, достать Гиссинга? Не могли бы вы одолжить нам старшего инспектора на неделю или около того, помощник комиссара?

Если не считать постоянного жужжания четырех реактивных моторов и редких воздушных ям, Роджер не почувствовал бы, что находится в воздухе. Днем пассажиры с высоты пятидесяти тысяч футов рассматривали Атлантический океан, который казался плоским и слегка шероховатым. Иногда они видели корабли. Отсюда до Англии было уже три тысячи миль, а до Нью-Йорка – полчаса летного времени. Покрытое облаками небо темнело.

В салоне было много свободных мест, в том числе и рядом с Роджером.

Большинство пассажиров дремало. Двое, у которых после первых же минут полета началась воздушная болезнь, выглядели полными развалинами. Одна из стюардесс вышла из маленькой кухоньки, улыбнулась Роджеру и исчезла в отделении экипажа. Мирно похрапывал какой-то пассажир, шуршала газета.

Мысли Роджера витали между тем, что было, и тем, что будет. То, что было, казалось проще.

Он вспоминал Джанет, ее испуганное восклицание при известии о поездке: «Зачем же опять?» – и затем слова: «Это глупость, дорогой, прости, пожалуйста».

До самого его отъезда она сохраняла бодрый вид.

Стюардесса вышла из командного отсека и остановилась около Роджера:

– Теперь уже недалеко, мистер Вест. Вам будет лучше видно, если вы сядете сзади – здесь мешают крылья. Там есть свободные места.

– О, прекрасно, благодарю вас. – Он сразу же пересел.

– Ночью чудесный вид, – добавила девушка.

Она была права – вид был именно чудесный. Огни приковывали взгляд, словно россыпь бриллиантов, от которой трудно оторваться. Вспыхивающие рубины и мерцающие изумруды, неоновых огней становились ярче по мере приближения. Окна небоскребов освещали небо, темнели провалы реки Гудзон, огни расцветили трубы и мачты крупных кораблей и небольших судов, столпившихся вдоль причалов и доков. Необыкновенная фантазия всех цветов, света и тени. Она казалась бескрайней, будто застыло мгновение.

Самолет снижался, и совершенно неожиданно оказался уже на земле, катясь по посадочной полосе. Пассажиры оживились, заговорили, задвигались, и стюардессе пришлось призвать их к порядку: «Не отстегивайте пока ремни, пожалуйста».

Он путешествовал под именем мистера Роджера Веста и надеялся, что никто не знает, что он официальный сотрудник Скотленд-Ярда. Его должны были встретить на аэродроме и доставить в отель «Мильтон». Марино все устроил.

Стюардесса, которая обхаживала его в полете, пожала ему руку. С таможней проблем не было. Он слышал незнакомый выговор и обратил внимание, что поведение людей отличается от Англии. Носильщик взял два его чемодана, он – атташе-кейс, в котором были фальшивые деловые бумаги. Теперь он – бизнесмен, продающий машины английского производства. О машинах он мог говорить со знанием дела.

Они уже миновали небольшую толпу встречающих в низком зале аэровокзала, когда к нему подошел широкоплечий молодой человек в хорошо сшитом костюме и фетровой шляпе с узкими полями.

– Мистер Вест?

– Да.

– Удачно, что я встретил вас, мистер Вест. Меня зовут Эд Пуллинджер, я из Федерального бюро расследований. Мне сказали, что я должен извиниться за то, что меня зовут Эд.

У него была открытая улыбка, простые манеры, его акцент казался Роджеру несколько преувеличенным и речь медленнее, чем у него дома.

– Надеюсь, полет прошел благополучно.

– Первый класс, – сказал Роджер.

– Рад слышать это.

Эд шел впереди, носильщик за ним.

Огни на земле сверкали не меньше, чем это казалось сверху; сплошной поток автомашин мчался по шоссе. У выхода их ждала машина.

– Это моя машина, – сказал Эд Пуллинджер, махнув в сторону сверкающего гиганта. – Положите вещи сзади, – сказал он носильщику и расплатился с ним. – Почему вы не садитесь, мистер Вест?

Роджер хотел сесть, но натолкнулся на руль.

– Мы ездим по другой стороне, – сказал Пуллинджер. – Мне следовало бы предупредить вас.

Роджер рассмеялся и устроился на мягком удобном сиденье. Пуллинджер завел мотор, машина плавно тронулась благодаря автоматической передаче. Они мчались по довольно свободному шоссе.

– Это бульвары, – сказал Пуллинджер.

Движение было односторонним, и машины шли быстрее, чем в Лондоне.

– Сейчас мы проезжаем по мосту Куинсборо, – продолжал Пуллинджер. – Если вы здесь первый раз, то вам все равно, какой дорогой мы едем. Вы здесь бывали раньше?

– Однажды, пять лет назад.

– Увидите здесь много нового, – сказал Пуллинджер и свернул на извилистую дорогу; они проехали еще милю или две и снова повернули на разделенную на три части дорогу – по двум полосам шли машины, а третья, между ними, служила разделительной полосой. Вскоре они оказались в ярко освещенном районе. Рекламные щиты, намного превосходившие размером лондонские, мерцали, сверкали, меняли цвет, сообщая о совершенно восхитительных новинках.

– Это Куинс, – сказал Пуллинджер. – Подождите, когда мы въедем на мост. Что, Марино все еще пользуется своей коляской?

Роджер в недоумении повернулся:

– Что вы сказали?

– А вы разве не знали? – Пуллинджер тоже удивился, даже смутился. – Он очень чувствителен в этом отношении, поэтому вы и не знаете. Он потерял обе ноги во время войны. Ему сделали специальную коляску. Когда он работал здесь, он обычно сидел за своим письменным столом и никуда не двигался. Вы бы никогда и не догадались, увидев его.

– А я никак не мог понять, почему он никогда не встает, – сказал Роджер с чувством сожаления.

Пуллинджер рассмеялся:

– Это бы очень понравилось Марино. Замечательный парень, Тони Марино. Напомните мне показать вам письмо, которое я от него получил.

Теперь они очень быстро двигались мимо сплошной цепи зеленых огней на каждом перекрестке. Огни виднелись и далеко впереди.

– Теперь уже недалеко, – заметил Пуллинджер.

Делая различные повороты, они въехали на мост Куинсборо. Шины странно шуршали по металлической поверхности. Впереди на фоне черного, как сажа, неба сверкали огни небоскребов. Сверху с самолета это было похоже на сверкание бриллиантов, отсюда – на какое-то нереальное сияние.

Пуллинджер продолжал комментарии:

– Вот то здание, с красной вертикальной линией наверху, – «Эмпайр стейтс билдинг». Его верхняя часть используется для телевидения. А там – здание компании «Крайслер».

– Сто?ящий город, – сказал Пуллинджер, – лучший в мире. – Он посмотрел на Роджера, ожидая возражений.

– Я с вами поспорю, когда увижу что-нибудь лучше, – ответил Роджер. – А сейчас я хочу все запомнить.