В тюрьме обычно встречается два типа людей: либо они невиновны, либо, наоборот, великие бандиты, которые совершили всё, что только можно вообразить, включая угон космического корабля на Марс.

Была здесь и группка филиппинцев, которые держались подальше от одного из своих, с зверской рожей. Когда однажды кто-то из филиппинцев назвал этого человека «Каматаян», Коби с Ициком почему-то пришли в чрезвычайное волнение и долго шептались между собой.

Сеня расслышал только приглушенные вскрики Коби: «Нишба леха, ани зеити ото!»[7] А потом оба бросились звонить своему адвокату.

Во дворе, где заключенные дышали воздухом, были телефоны-автоматы, и можно было позвонить по разрешенным властями номерам. Грузинский еврей, очень зазнавшийся и физически крепкий мужчина лет пятидесяти, живший в Австралии, но попавшийся на торговле наркотикам в Новой Зеландии, поведал Вечнову, что, имея код специальной карты международных звонков, можно звонить на коммутатор, а оттуда куда хочешь, и дал ему попробовать. Сеня позвонил жене, и это была его первая победа над системой.

Один местный мусульманин сказал Сене, что джихад – это ежеминутная борьба за жизнь. Так начался Сенин джихад.

Привилегии – это то, что определяет уровень жизни вообще, а в тюрьме и подавно. Вечнов начал активно их добиваться. Первым делом он заставил адвоката принести ему коды карт международной связи, чтобы он мог звонить домой, поскольку передать сами карты было нельзя.

Звонки для Сени были счастьем и мучением. Он понимал, что его жизнь вот-вот может обрушиться. Ему грозил двадцатилетний срок заключения… Впрочем, не ему одному. Грузинский еврей тоже ждал суда. Ясно было, что для него приговор – это все равно, что смерть. Грозило ему, как и Сене, двадцать лет лишения свободы, а это значило, что из тюрьмы он вряд ли выйдет живым.

Во дворе Сеня нашел быков, увлеченно играющих в шахматы. К ним он и подсел. Предлагали играть на вещи и деньги, но Сеня был тверд и играл только просто так. Люди появлялись и исчезали, оставались только приговоры и названия тюрем. Многих, как потом оказывалось, отпускали. «Может, и меня выпустят?» – все еще надеялся Сеня, хотя понимал, что до суда шансов на свободу у него нет никаких.

Сначала отпустили филиппинцев, включая и таинственного Каматаяна. Их депортировали на родину.

Потом за недоказанностью вины отпустили маори, убивших Джона. Правительство не желало накалять страсти. Потом выпустили и израильтян Коби и Ицика, которые так и остались для Сени загадкой. «Прямо шпионы какие-то», – подумал Сеня…

По иронии судьбы Сенины хохлы попали в тот же блок, и еще смешнее было то, что ему приходилось за них заступаться. Они просили, чтобы Сеня повлиял на старуху и помог вернуть потраченные ими деньги. (Оказалась, что старуха взяла с каждого из них по семь с половиной тысяч долларов.) В какой-то момент они даже пытались шантажировать Сеню тем, что скажут, будто Сеня – главарь. Но Сеня доходчиво объяснил им, что он в свою очередь поведает сокамерникам, как они пытаются его заложить, а стукачей нигде не любят.

Через три недели состоялось предварительное слушание…

Как это ни удивительно, новозеландским властям довольно быстро удалось установить личность Каматаяна. Один из филиппинцев по имени Думлао[8] на допросе во время следствия о незаконном пересечении границы все-таки рассказал правду, в надежде, что Каматаяна надолго упекут в тюрьму, а может, и казнят. Каматаян в суматохе на палубе тонущего судна застрелил его брата Мангалапа[9], и филиппинец просто не мог промолчать. Ему было плевать, что Каматаян наверняка исполнил бы свои угрозы, – кровь убитого брата взывала к мести. Увы, Думлао не знал, что еще в 1961 году смертная казнь в Новой Зеландии была отменена. Этот приговор обычно применялся как раз за такие преступления, как убийство, пиратство и государственная измена. Но с тех пор как в Окленде в 1842 году первым в истории страны был казнен маори по имени Макету, в Новой Зеландии казнили нечасто, и всегда через повешенье. Запрет смертной казни давно был на повестке дня лейбористской партии, и в конце концов ей это удалось.

Новость, что ими задержан известный террорист и пират Онель Сарау по кличке Каматаян, не очень обрадовала новозеландские власти. Террористическая исламистская группировка «Абу-Яфаи», в которой состоял Каматаян, никогда не готовила терактов против Новой Зеландии и ее граждан. Задержание и суд над Каматаяном означали, что эта организация неизбежно начнет терроризировать Новую Зеландию, требуя его освобождения. Следуя своим традициям, террористы начнут захватывать новозеландские самолеты, взрывать бомбы на улицах Окленда и Веллингтона. В дополнение к недавним волнениям маори это было как раз то, чего не хватало пошатнувшемуся лейбористскому правительству…

Власти решили, что, возможно, филиппинец, рассказавший, что его сокамерник никто иной, как Каматаян, ошибается. Это было нетрудно проверить, связавшись с Интерполом и филиппинскими властями. Но тогда пути к отступлению были бы отрезаны.

Несмотря на то что Новая Зеландия воспринимается в мире как развитая и сильная страна, это всего лишь маленькая нация с населением, равным по численности населению города средней руки. Ее экономика просто не выдержала бы борьбы с терроризмом, которой ей пришлось бы неизбежно вкусить в полной мере, если бы она решилась заявить, что в ее руках находится сам Каматаян.

По неофициальным каналам информация дошла даже до премьер-министра. В те годы Новая Зеландия наслаждалась властью женщины, премьер-министра от лейбористской партии, эдакой Маргарет Тэтчер в новозеландском варианте.

Новая Зеландия – маленькая мирная страна, и ей совершенно не нужно давать себя втягивать в мировые коллизии. Один неосторожный поступок – например, заявление о задержании легендарного террориста – и это государство превратится в удобную мишень для террора.

Премьер-министр в ответ на доклад о задержании Каматаяна сказала, что она не намерена ставить на карту судьбу страны из-за свидетельских показаний какого-то нелегального филиппинского иммигранта и что с ее точки зрения вопрос закрыт. Так или иначе, но было принято секретное решение просто проигнорировать свидетельство филиппинца и всю группу депортировать из страны, не предъявляя им никаких обвинений[10].

Три дня спустя филиппинцы, включая Каматаяна, были высланы из страны.

Премьер-министру нужно было каким-то образом отвлечь общественное внимание от волнений,