От группы полицейских отделился Лу Пойтрас, подошел ко мне и протянул руку:

— Ты снова сумел выкрутиться, Гончий Пес.

— Лучше уж быть счастливым, чем хорошим, — кивнул я.

Он посмотрел на Джо Пайка, но ни один из них не протянул руку другому.

— Как поживаешь, Джо?

— Прекрасно. Спасибо. А ты?

— Не жалуюсь.

Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом Лу откашлялся и отвернулся. Смущенно.

Джо Пайк и Лу Пойтрас ненавидели друг друга целых двенадцать лет. Сегодня они впервые обменялись дружелюбными фразами. Преступления сводят вместе самых разных людей.

Мы с Джо и Чарли Бауманом уже направлялись к выходу, когда из комнаты для допросов вышли Харольд Беллис и Аким Де Муэр. Сперва я думал, что Де Муэра собираются перевести в другое место, чтобы арестовать, но потом понял, что он спокойно идет себе к выходу. Де Муэр перехватил мой взгляд, сложил пальцы пистолетом, направил на меня и спустил курок. Он не улыбался. Когда они с Беллисом ушли, я удивленно посмотрел на Мерфи, Фаллона и важных городских шишек:

— Как могло такое случиться, что этого сукина сына отпустили?

— Мы не можем предъявить ему обвинение, — объяснила Мерфи. Она сжала зубы, рот превратился в тонкую линию.

Может быть, я чего-то не расслышал?

— Он убил Джеймса Эдварда Вашингтона. У вас имеются мои показания.

— Мы не можем ими воспользоваться, — заявил Фаллон, выглядевший таким же недовольным, как и Мерфи.

Я посмотрел на Пайка.

Неужели я окончательно утратил чувство реальности? По коридору прошли двое копов в форме. Они вели улыбающегося чернокожего паренька. Мерфи с каменным лицом проводила его глазами.

— Этот парнишка утверждает, что стрелял он, — угрюмо сказала она.

На вид парню было лет четырнадцать, не больше.

— Он этого не делал. Я там был. Я все видел. Де Муэр нажал на курок.

— Трое других парней заявили, что присутствовали на месте преступления и видели, как стрелял он. Они указали на него на опознании.

— Бросьте, Мерфи, — вмешался Пайк. — Де Муэр нашел мальчишку, готового поиграть в героя. Немного посидит, а потом выйдет героем.

Неожиданно лицо Мерфи смягчилось, и она стала вдруг похожа на женщину, которой ужасно хочется вернуться домой, снять туфли и пропустить пару бокалов шардоне.

— Вы это знаете. И я знаю. Но парень сказал, что стрелял он, и трое свидетелей это подтверждают. Мы не можем арестовать Де Муэра, Элвис. Закон не дает нам такого права. — Она не стала дожидаться нашего ответа и ушла вместе с Фаллоном.

Они шли так, словно вся тяжесть большого города давила им на плечи. Гринберг последовала за ними.

— Но ведь он убил Джеймса Эдварда Вашингтона! — Я просто не знал, что еще сказать.

— Иди-ка домой, Коул, — посоветовал Гарви. — Ты сделал свою работу, и сделал неплохо, но мы не можем прыгнуть выше головы.

Командир смены приказал вернуть мой автомобиль и наши личные вещи, оставшиеся в участке после первого ареста. Он мог бы приказать другому полицейскому, но решил все сделать сам, а тем самым значительно ускорить процесс. Таким образом, он выказывал свое уважение.

На часах было без семнадцати два, когда мы вышли из семьдесят седьмого участка, сели в мою машину и выехали на улицы города. Мы сразу же свернули на автостраду, ведущую на север, в Ланкастер. Машин было не много, и мы ехали быстро.

Джип Пайка оказался на том самом месте возле больницы, где мы его оставили. Я припарковался рядом, мы вошли внутрь и спросили у сестер про Марка Турмана.

Загорелая медсестра лет сорока проверила свои записи и сказала:

— Мистер Турман успешно перенес операцию. Это вы его привезли?

— Да.

Она кивнула и вновь обратилась к записям.

— Пуля задела выходную ветвь подвздошной артерии с левой стороны. К счастью, другие органы не пострадали, так что с ним все будет в порядке. — Она отложила бумаги в сторону.

— Дженнифер Шеридан все еще здесь? — спросил Пайк.

Чернокожая медсестра, сидевшая рядом с санитаром, ответила:

— За ней приехали два офицера полиции Ланкастера. Это было примерно в одиннадцать тридцать. Она просила вам передать, что с ней все будет в порядке. Мистера Турмана уже перевели в палату, и она знала, что он выкарабкается.

— А как другой офицер? Гарсиа?

Обе медсестры перестали улыбаться, а чернокожая медсестра спросила:

— Вы были близки с мистером Гарсиа?

— Нет.

— Он умер на операционном столе.

Мы вышли из больницы, Пайк сел в джип, а я в свою машину, и мы поехали через горы в сторону Лос-Анджелеса. Воздух в пустыне был холодным, горы черными стенами выделялись на фоне неба и пустыни. Сначала мы ехали рядом, но постепенно расстояние между нашими автомобилями стало увеличиваться. У меня было ощущение какой-то незавершенности, словно многое еще было не сказано, многое не сделано. Интересно, что чувствует Пайк?

Я подъехал к своему дому около четырех часов утра и обнаружил на автоответчике сообщение от Рэя Депента. Он говорил, что Джеймса Эдварда Вашингтона похоронят завтра на кладбище Инглвуд-Парк в 11 часов утра. Точнее, сегодня. И добавил, что мне, наверное, хотелось бы это знать.

Я разделся, принял душ, забрался в постель, но спал беспокойно и очень недолго. Проснулся я в семь часов. Выйдя на веранду, втянул в себя воздух и ощутил ароматы полыни и эвкалипта. Сделал двенадцать «солнечных салютов» хатха-йоги, а потом серию асанас, которая заставила меня попотеть. В пять минут девятого я позвонил Джо Пайку и рассказал ему о похоронах Джеймса Эдварда Вашингтона. Пайк сказал, что придет. Я позвонил знакомому цветочнику в Голливуд и заказал цветы. Розы — это то, что надо. Конечно, заказ сделал поздновато, но продавец меня знал и обещал вовремя доставить цветы в церковь.

Я позавтракал, принял душ и надел синий костюм, который купил шесть лет назад. Надевал я его один раз на свадьбу и пять раз на похороны. Сегодня будет шестой.

День выдался теплым и туманным, и поездка по автостраде к Южно-Центральному округу получилась спокойной и приятной. Я съехал с автострады во Флоренсе, свернул на запад по Инглвуд и попал прямо к воротам кладбища к северу от парка Голливуд. Кладбище располагалось на холмистой местности. Оно было большим, зеленым и ухоженным: дорожки посыпаны гравием, могильные камни и памятники в полном порядке. На одном из склонов был возведен зеленый навес, чтобы защитить гроб, священника и семью усопшего от лучей солнца. Рядом стояли катафалк, лимузин и еще два десятка машин. Люди только что приехали, старикам помогали подняться по склону. Я остановился рядом с джипом Джо Пайка и поднялся вверх, чтобы присоединиться к скорбящим. Джо стоял с краю, неподалеку я заметил Клевого Ти.

Под навесом для членов семьи были поставлены складные стулья в два ряда. Ида Лия Вашингтон сидела в центре первого ряда, справа от нее старик, слева — Шейлин с ребенком. Рэй Депент сидел за спиной миссис Вашингтон, положив руку ей на плечо. Он был одет в темно-коричневый твидовый костюм с