Я открыл «Фальстаф», отрезал кусок пиццы, положил в кошачью миску анчоусы, вот только кота дома не оказалось. Я его позвал и немного подождал, но он так и не появился. Видимо, ушел заниматься своими кошачьими делами.

Я ел пиццу, пил пиво и пытался смотреть телевизор, но меня не оставляли мысли о Маргарет Риггенс и о том, что я, возможно, не с того начал. Как только звучит слово «преступление», на ум сразу приходит слово «деньги». А может быть, тут дело совсем в другом. Может быть, Марк Турман совершил преступление иного рода. И может быть, не он один. Может быть, это Марк и Флойд. Или весь их отряд. Откуда мне знать: а вдруг в преступной деятельности замешано все население Калифорнии и только я один остался честным и благородным. Нет, я и Дженнифер Шеридан. Я так и заснул, размышляя на эту тему.

В шесть минут одиннадцатого на следующий день я позвонил знакомому копу из Северного Голливуда. Мне ответил мужской голос:

— Детективы.

— Это ты, Григгс?

Это был мой второй знакомый из Северного Голливуда. Чарли Григгс.

— А это кто?

— Догадайся с трех раз.

Григгс повесил трубку.

«Не правда ли, хорошее чувство юмора?»

Я снова набрал номер, и мне снова ответил Григгс.

— Ладно, даю тебе подсказку. Меня называют Королем Детективов и Рок-н-Ролла, — заявил я. — Но родился я не в Тапело,[11] штат Миссисипи.

— Я сразу догадался, что это ты. Мне было просто любопытно, позвонишь ты еще раз или нет. Хех- хех-хех, — Григгс всегда так смеется.

— Дай мне Лу.

— А волшебное слово?

— Да ладно тебе, Чарли!

— Что нужно сказать, умник? Хочешь говорить с Лу, говори, что нужно сказать. Хех-хех-хех.

А ведь он уже вполне взрослый.

— Я еще до тебя доберусь, Григгс!

— Хех-хех-хех.

Григгс явно напрашивался.

— Я дам Джо твой адрес.

Смех прекратился, и примерно через сорок секунд Лу Пойтрас взял трубку:

— Я плачу своим ребятам не за то, чтобы они с тобой лясы точили.

— Григгс вот уже пятнадцать лет нормально не работает.

— А мы ему платим не за то, чтобы он работал. Мы его держим, потому что он приколист. Вроде тебя.

Еще один комедиант выискался.

— Четыре месяца назад во время ареста в Южно-Центральном округе, который производил отряд КБР, погиб человек. С кем я мог бы об этом поговорить?

— Подожди. — Пойтраса не было минут восемь. Вернувшись, он сообщил мне: — Подозреваемого звали Чарльз Льюис Вашингтон.

— Хорошо.

Я записал новые сведения в блокнот.

— В Голливуде работает один парень. Зовут его Энди Мэлоун, он был моим напарником. Сейчас он начальник дневной смены. Недавно ушел из семьдесят седьмого. Хочешь с ним пообщаться?

— Хочу.

— Я ему позвоню и договорюсь.

— Спасибо, Лу.

— Не забыл, что ты мне должен двенадцать баксов?

Я пощелкал языком, делая вид, что нас разъединили. Это всегда срабатывает.

Через сорок минут я припарковался перед стеклянной дверью полицейского участка Голливуда и прошел мимо трех чернокожих женщин, стоявших на тротуаре у входа в комнату для посетителей с высоким потолком и полом, выложенным белой плиткой. На стене у стеклянной входной двери висит телефон- автомат и стоят мягкие стулья, чтобы можно было со всеми удобствами ждать своей очереди. Стены выкрашены в голубой цвет, стекло пуленепробиваемое. Длинный стол, покрытый жаростойким пластиком, за которым сидели трое полицейских в форме — две женщины и мужчина, — отделял от входа три четверти помещения. Одна женщина и мужчина разговаривали по телефону, вторая женщина что-то писала в маленьком черном блокноте. Рядом с телефоном-автоматом расположились мужчина и женщина. Латиноамериканцы. Мужчина сидел, упершись локтями в колени, и медленно раскачивался. Вид у него был озабоченный. Женщина гладила его по спине и что-то тихонько нашептывала на ухо. У нее тоже был озабоченный вид.

Я прошел мимо них к женщине-полицейскому, которая писала в блокноте.

— Элвис Коул к сержанту Мэлоуну, — заявил я.

— Он вас ждет?

— Да.

— Посидите.

Она вышла из-за стола и скрылась за дверью, ведущей во внутренние помещения участка. С той стороны, что была отведена для посетителей, тоже имелась дверь — толстая и, судя по внешнему виду, тяжелая. Похоже, пробить ее можно было только реактивным снарядом. Через какое-то время женщина- полицейский вернулась.

— Он сейчас закончит и через пару минут выйдет, — сообщила она.

— Хорошо, — ответил я и стал ждать.

В участок вошла хорошо одетая чернокожая женщина и спросила, здесь ли Хоббс. Дежурная, которая ходила к Мэлоуну, что-то бросила в телефонную трубку, и довольно скоро из-за тяжелой двери появился высокий мускулистый мужчина, тоже чернокожий. Увидев женщину, он улыбнулся, а она улыбнулась ему в ответ. Он протянул ей руку, она ее пожала, и они вышли за стеклянную дверь, чтобы подержаться за руки на свободе. Любовь в полицейском участке. Мимо влюбленных прошли два пакистанца. Одному было около пятидесяти, другому — лет сорок. Старший явно нервничал. Тот, что помоложе, подошел к столу и сказал:

— Мы хотели бы поговорить с шефом полиции.

Он сказал это так громко, что латиноамериканец перестал раскачиваться. Два дежурных офицера посмотрели друг на друга и улыбнулись. Женщина, разговаривавшая по телефону, как ни в чем не бывало продолжила разговор. Думаю, если ты работаешь в полицейском участке Голливуда, тебя уже ничем невозможно удивить. Дежурный офицер откинулся на спинку, посмотрел на дверь позади стола и крикнул:

— К нам гражданин, который хочет видеть шефа.

Из-за двери вышел белобрысый лейтенант, посмотрел на пакистанцев и наградил дежурного хмурым взглядом.

— Кончай заниматься ерундой и позаботься об этих людях.

— Вы шеф? — поинтересовался более молодой пакистанец.

— Шеф на заседании городского совета, — ответил лейтенант. — Я могу вам помочь?

В этот момент открылась тяжелая дверь, и я увидел широкоплечего сержанта в форме.

— Это вы Коул?

— Угу.

У Мэлоуна были песочного цвета волосы, могучие руки и загар человека, проводящего много времени на свежем воздухе. На левой стороне груди, под полицейским значком, я заметил красно-зелено-золотую ленточку и знак за меткую стрельбу. Вьетнам.

— Энди Мэлоун, — представился он. — Мы можем поговорить у меня в кабинете.