никого не было. Наверное, Саймону тяжело видеть, как она уезжает, подумала Эмили.

Эмили ехала поездом в Глазго и утешала себя мыслью, что пока все идет хорошо. Улизнуть из дома оказалось легче, чем она ожидала. Пенни проглотила сказку про то, что она собирается встретить Рафа в Лондоне, а румянец на щеках Эмили был расценен Жак знак нетерпения и предвкушения супружеских утех, хотя экономка знала, что Эмили и Раф никогда не спали в одной комнате, когда он приезжал в поместье. Может, Пенни думала, что Раф наносит ей тайные визиты, когда все уснут? Эмили поморщилась. Раф вошел в ее спальню один-единственный раз, и это произошло в ночь после свадьбы.

Они улетели в Италию на медовый месяц сразу после бракосочетания. Эмили пыталась протестовать, но Раф сказал, что таков обычай, и к тому же он хочет показать ей свой дом.

Дом Рафа в окрестностях Рима был красив, но немного мрачен, с мраморными полами и старомодной мебелью. Можно было заблудиться в лабиринте коридоров и комнат с фресками на стенах и расписными потолками. Чтобы содержать в порядке столько помещений, требовался большой штат прислуги. И к ужасу смущенной Эмили, все они выстроились, чтобы поприветствовать ее.

Эмили проводили в огромную спальню с широченной кроватью. Служанки, распаковывая ее вещи, обменивались понимающими улыбками. Эмили увидела красивую ночную рубашку, аккуратно разложенную на вышитом покрывале, и у нее сдавило горло. Она испугалась, что, несмотря на заверения Рафа, ночью может произойти ритуальное лишение девственности новобрачной графини Ди Салис. Она еще больше разволновалась, когда обнаружила соседнюю комнату – не менее помпезную, чем ее спальня, которая явно была предназначена мужчине. И хотя в двери красовался витиеватый замок, ключа она не увидела.

Обед подали позже, чем было принято дома, но еда, хотя и вкусная, не вызвала у нее аппетита, а от вина она отказывалась, потому что боялась опьянеть. Обед длился, как ей казалось, бесконечно.

– Ты выглядишь усталой, – заметил Раф.

– Да, я немного утомилась.

– В таком случае я предлагаю тебе отправиться спать. Сама найдешь дорогу в свою комнату?

– Конечно, – торопливо произнесла она, испугавшись, что он пойдет вместе с ней.

– Если потеряешься, зови на помощь, – улыбнулся он и, откинувшись на спинку кресла, вдруг тихо сказал: – Ты сегодня такая красивая, mia cara, в этом прелестном платье.

– Оно… не новое. Мне его купил папа, когда мы ездили на скачки в Аскот. – Она тоскливо вспомнила, с какой радостью выбирала это шелковое кремовое платье, едва прикрывавшее колени.

– Даже если бы ты надевала его сто раз, все равно выглядишь очаровательно.

Разговор становился чересчур интимным, и Эмили, отодвинув кресло, встала и притворно зевнула.

– Ты прав, я, пожалуй, пойду. День выдался долгий.

Он тоже поднялся.

– Спокойной ночи.

Она вздохнула свободно, только дойдя до своей комнаты. Отпустив служанку, Эмили приняла душ, почистила зубы в роскошной ванной, облачилась в ночную рубашку, которую Пенни положила в ее чемодан вместо привычной пижамы, и забралась в чудовищно огромную, но очень удобную кровать. Постельное белье приятно благоухало розовой водой, тем не менее расслабиться она никак не могла и неотрывно смотрела на дверь мужской спальни. Что делать, если дверь распахнется? Наконец, когда она протянула руку, чтобы погасить лампу, послышался слабый шорох и, подняв голову, она увидела Рафа в проеме двери. Он стоял босой, без пиджака и галстука и в расстегнутой рубашке, так что была видна темная гладкая кожа на груди и мускулистая, крепкая шея.

Они долго смотрели друг на друга. Эмили сидела в постели словно парализованная, сердце беспорядочно стучало, во рту пересохло, а одна кружевная бретелька сползла с плеча, но она не могла пошевелиться и поправить ее. Она ждала. Что он скажет или… что сделает? Но он лишь оперся рукой о дверь. Неужели он пьян? – в ужасе подумала она. Но когда он заговорил, голос у него звучал отчетливо.

– Эмилия, все в доме ждут того, что должно произойти сегодня ночью. Я хочу сказать, что ты можешь не бояться, я не нарушу данного слова. Наш брак по-прежнему – деловое соглашение, он может… он останется браком только на бумаге, если ты того хочешь. Когда тебе исполнится двадцать один год, ты будешь вольна жить как пожелаешь… и найти свое счастье.

Он кивнул ей и ушел, затворив за собой дверь, а Эмили продолжала неподвижно сидеть, уставившись невидящим взором в пустоту.