Барон, снисходительно улыбаясь, посмотрел на Симониса и затем сделал ему знак сойти с террасы, где никто не мог их подслушать.

— Король недоволен ни Бегуелином, ни Аммоном, и счастье положительно само просится к вам в руки… Король находит, что они не сообщают ему обо всем подробно, а за Саксонией нужна присматривать. Брюль человек двуличный. Откровенными письмами оттуда вы можете сделать себе карьеру…

Затем он взглянул ему в глаза. Симонис решил, что ему следует обидеться, чтобы не выдать своей тайны…

— Извините, господин барон, — прервал он, принимая вид оскорбленного, — ни принять должность шпиона, ни исполнить ее я не сумею.

Пельниц разразился смехом.

В это время в передней дворца послышался шум, точно там случилось что-нибудь необыкновенное, а так как барон Пельниц был очень любопытен, то поторопился возвратиться во дворец вместе с Симонисом.

В аллее, ведущей ко дворцу, показался придворный экипаж, с гайдуками в парадной ливрее и запряженный лучшими лошадьми; упряжь искрилась и блестела от позолоты. Очевидно, к короли' ехали какие-то гости.

Король, по-видимому, уже заметил из аудиенционного зала этот поезд, и скоро раздался его гневный голос, между тем как экипаж приближался к крыльцу:

— Кто послал за этими двумя римскими прелатами? — крикнул он.

Все молчали; наконец старый генерал Лентулус, стоявший в стороне, ответил:

— Это я, ваше величество!

Видно было, как Фридрих, с поднятой палкой, бросился к Лентулусу, который вытянулся перед ним в струнку.

— Вы — осел, осел! — кричал король. — Понимаете, вы старый осел!

И он ударил своей палкой по полу, от чего все собаки подняли страшный лай.

— По приезде прелатов, — прибавил Фридрих, — вы сами пойдете отпрягать лошадей и убирать экипаж, а для этих прелатов прикажите запрячь пару старых, хромых одров в оборванные дрожки… И этого довольно для них… Понимаете?

Поклонившись, Лентулус удалился. В то же время вошли два римских прелата в своих фиолетовых мантиях, с крестами на груди и с плащами, перекинутыми через руку. За ними тотчас закрылись двери.

Разговор их с королем никому не был известен, но спустя час, по окончании аудиенции, они вышли на крыльцо и были поражены рваным экипажем, который их ожидал. Лентулус провожал их…

Монсиньоры спросили с замешательством о причине такой перемены.

Генерал принял серьезный вид и ответил:

— Это традиционный этикет нашего двора: привозим парадно, а отвозим на извозчике. Этикет этот никогда и ни для кого не изменяется.

Во время этого происшествия барон Пельниц исчез, а Симонис занял свое прежнее место в углу передней, рядом с Малышщким; он не знал, ждать ли ему дольше или же Пельниц своим уходом хотел сказать, что он тоже может уходить; но он счел лучшим ошибиться и воспользоваться случаем, чтобы лучше присмотреться к этому двору.

Предчувствие его не обмануло: не прошло и получаса, как в переднюю вошел Фредерсдорф, отыскивая его глазами; он поклонился и велел ему идти за собой.

Они молча спустились по лестнице и вошли в скромно убранную комнату, канцелярию барона, отсюда — в более скромную маленькую комнату, его кабинет.

Затворив предварительно дверь, Фредерсдорф начал:

— Его величество рассказал мне о встрече с вами в саду. Счастье сопутствует вам, и я могу сообщить вам, что вы произвели на него хорошее впечатление. Кажется, собаки испортили там вашу шляпу… Король желает вознаградить вашу потерю, а вместе с тем и помочь достижению вашей карьеры… он приказал снабдить вас маленькой суммой на дорогу.

При этом Фредерсдорф вынул из ящика своего письменного стола сверток золота, завернутый в бумагу, и сунул его в руку Симониса.

— Его величество желает однако, — прибавил он, — чтобы вы об этом никому не говорили. Мы очень расчетливы и экономны, а это может послужить поводом для других подбрасывать нарочно свои шляпы Алькмене.

И казнохранитель рассмеялся:

— Теперь можете идти вниз, уважаемый кавалер, — пообедать с пажами и отправиться в Берлин… Надеюсь, вы еще побываете У графини до вашего отъезда, а потому прошу передать ей мой нижайший поклон… Воспользуйтесь ее умными советами и поступайте соответственно.

Симонис низко поклонился и сошел вниз к Мальшицкому. Обеденный час во дворце уже приближался. Для пажей накрыли стол в соседней с передней комнате. Обед был очень скромный, так как во дворце во всем соблюдалась экономия. После обеда, когда король обыкновенно занимался чтением, Макс ушел из дворца. Выйдя на улицу, он не знал, как возвратиться в Берлин.

В тот же вечер наш молодой карьерист, почистившись немного и освежив парик, поспешил в 'раек' четвертого этажа к графине де Камас… Последняя, казалось, ждала его… Когда он вошел, графиня пошепталась о чем-то с пришедшей к ней какой-то придворной дамой, которая сейчас же оставила ее.

Старушка торопливо подошла к Симонису.

— Ну, говорите обо всем… Были вы в Сан-Суси? Ну, и что же? — спросила она… — Говорите все…

Симонис и не думал скрываться перед той, которой он был всем обязан, и весело рассказал графине все, что с ним случилось в Сан-Суси.

Не упустив из вида ни малейшей подробности и обладая даром рассказчика, Симонис доставил ей большое удовольствие; графиня в особенности обрадовала счастливая случайность с собаками…

— Вы чрезвычайно удачливы, — смеясь сказала она, — что попали в такое хорошее время… Король не всегда бывает в таком хорошем настроении… А ведь вы могли нарваться и на что-нибудь гораздо худшее… Итак, поздравляю вас с победой, а равно с тещ что вы познакомились с Пельницем, который умеет смешить, на полезным никому быть не может… Теперь, — прибавила она, подвигаясь ближе, — поговорим серьезно. Так как молодые люди по большей части не расчетливы, а новые знакомства дорого стоящ то я считаю не лишним сделать вам небольшое одолжение… но вам не придется возвращать мне эту сумму… Вы заслужите ее письмами ко мне, которые будете писать каждую неделю. Все письма ваши передавайте Бегуелину, а он уж мне их перешлет. Я, как пожилая женщина, не имея никакого занятия, очень любопытна… меня все интересует… Итак, пишите ко мне обо всем, все, что увидите, услышите и даже почувствуете в воздухе… обо всем сообщайте… Около Брюля и его жены вертится много молодых людей… если б и вы могли втереться к ним, познакомиться с графиней Мошинской, сойтись поближе с любимцами министра, то это бы вам очень пригодилось. Для начала, пока еще ничего не сделано, вы можете познакомиться с служащими в канцелярии министра в качестве любознательного иностранца и молодого человека, желающего повеселиться… Об этом вы мне тоже должны подробно написать… Ведь вы меня понимаете?

Старушка, по выражению глаз, видела, что Симонис прекрасно понимает свое назначение: глаза его блестели от радости. Однако ему казалось, что он еще должен убедить в этом графиню.

— Я отлично понимаю, графиня, — отвечал он, — что самая мельчайшая вещь, необдуманно сказанное слово, может иметь значение. Разузнать по возможности больше, хотя бы это даже были сплетни, и передавать их вам, словом, все, что только я услышу… это будет первой моей обязанностью.

— Но запомните раз навсегда, — прибавила графиня понижая голос, — что от мужчины вы больше