В этот момент Маша почувствовала, как чья-то ладонь обхватила ее сзади за шею.

Николаю хотелось пить. Он провел языком по сухим губам и попытался вспомнить, где он и как сюда попал. Грудь была перебинтована, но он не знал, отчего. Глаза уже привыкли к темноте, и Николай некоторое время изучал обстановку комнаты.

Потом перевел взгляд на окно. В стекле отражалось слишком много электрического света, и поэтому он сделал вывод, что находится где-то в центре большого города.

Сон кругом или явь? Что-то кошмарное всплывало из глубин памяти. Он охотился на человека в городе, из которого ушли жители. Тот убегал проходными дворами, и Николаю приходилось держать расстояние, чтобы не нарваться на пулю. В том городе не было освещения, и перебегая от стены к стене, от темноты в темноту, он не знал, что его ждет. Там бродило много таких же, как он, охотников за головами, становясь, в зависимости от того, как выпадет жребий, то жертвами, то победителями.

Официально это называлось боевыми действиями в условиях города.

Он споткнулся и упал, уперевшись руками в что-то мягкое и дурно пахнувшее. Труп был давний и уже весь обглодан собаками. Только бродячие собаки чувствовали тут себя в безопасности, научившись по запаху определять, подложена ли под убитого граната-ловушка с выдернутой чекой.

Николай откатился в сторону и услышал, как зазвенела, отрекошетировав, пуля.

Противник обнаружил его, и теперь они поменялись ролями. Видимо, перепутав в темноте, стрелок послал вторую пулю в уже порядком разложившийся труп. Этого оказалось достаточно, чтобы Николай определил по вырвавшейся из ствола вспышке, откуда велся огонь. Он успел отползти под прикрытие раздавленной когда-то гусеницами танков баррикады, и теперь прикидывал, как подобраться поближе к тому месту, откуда вели стрельбу.

Все.

После этого он обнаружил, что грудь перебинтована, а сам он лежит на широком диване посреди залитого иллюминацией города.

Откуда только приходят сны?

Николаю стало неприятно, что во время сна у него вспотели подошвы ступней.

Одежда была рядом, на кресле. Натянув брюки и босяком Николай двинулся к светлой полоске чуть приоткрытой двери.

У человека не было лица. Только темный кругляш там, где должна находиться голова. Он резко обернулся на скрип двери Он был похож на хищника, которому помешали.

Он не кинулся навстречу с кулаками, а стал обходить Николая слева, двигаясь скользящим шагов на пружиняще согнутых ногах. Точно так же, против часовой стрелки, двинулся и Николай. Словно в ритуальном танце они сделали полный круг.

Неожиданно человек в маске выбросил вперед руку, в которой запульсировало холодным светом лезвие. Кончик его успел только коснуться бинтов на груди, как Николай перехватил кисть правой рукой, словно в крепком рукопожатии, поднял руку противника вертикально вверх, выгибая ее в лучезапястном суставе. Но неожиданно присев, тот потянул руку на себя, замычав от мгновенной боли, и размашистым движением перебросил свободную кисть через локоть Николая, образовав «замок».

Теперь уже противник ломал Николаю кость… Следующим движением он сделал шаг назад, и, потеряв равновесие, Николай повалился на спину.

За мгновение до того, как должен был раздаться звук лопнувшей кости и рвущихся сухожилий, Николай разжал пальцы, удерживавшие руку с ножом и выскользнул из захвата. Падая, он повернулся на бок, и как только плечо коснулось пола, круговым движением всего тела подсек лодыжки врага. Потеряв равновесие, тот выронил оружие, и нож откатился к дивану посреди комнаты.

На ногах они оказались одновременно. Неожиданно человек в маске засмеялся.

— Из тебя бы вышел прекрасный воин, — странным голосом сказал он. — Ты не связан с прошлым и не зависишь от будущего. Живешь только настоящим. Мне нравится твой стиль.

— Мы знакомы? — спросил Николай, следя за его действиями.

Но противник вроде не собирался снова нападать.

— Знакомы? — он снова засмеялся. — Думаю, да. Мы одной крови…

— Но я тебя не знаю. Не помню. — Вспомнишь, — пообещал тот. — И не хотел бы я тогда оказаться на твоем месте.

Откуда только приходят эти сны, подумал он, облизав пересохшие губы.

— Эй, парень, похоже, ты только что спас мне жизнь, — услышал он голос и повернул голову Привалившись к стене, сидела девушка. У нее были темные волосы, казавшиеся очень жесткими, и губы капризного ребенка. И нос с небольшой горбинкой. И очень, очень длинные ноги, казалось они как тень перед закатом.

— Ты-то еще откуда взялась?.. — пробормотал Николай.

— Валялась за диваном, — девушка неопределенно махнула рукой вбок, — Смотрела видик, а тут кто-то схватил меня за шею. Я отключилась. Уже пришла в себя, когда слышала, как вы вместе крушите все вокруг. Только боялась поднять голову и посмотреть. Вдруг прямо к моему носу нож подкатывается. А потом грохот — и все стихло. Ты победил, — закончила она гордо.

— Мне не кажется, что я победил, — признался Николай. — Просто мы не смогли одолеть один другого.

— Ну как же? Заставил убежать. Этого, настоящего маньяка.

— Ты его видела?

— Откуда… — она распахнула ресницы, отчего большие голубые глаза стали огромными. — Он схватил меня сзади, я даже пикнуть не успела, не то что на него взглянуть.

— Но ты ведь сказала, что он маньяк. Как догадалась? И почему я весь в бинтах?

— Без стакана не разберешься, — Маша вздохнула.

— Да, я хотел бы попить, — обрадовался Николай, дотронувшись кончиком языка до потрескавшихся губ.

— Виски, мартини, коктейль? — предложила Маша на выбор.

— Чего-нибудь несладкого, — попросил Николай, не соображая, что ему предлагают.

— Может, чаю? Покрепче. Прямо коричневого цвета.

— почему-то подумал он. — Все дело в пропорциях.

Карандаша под рукой не было, да и записывать оказалось негде.

— Тогда виски, — кивнула Маша, встала с коленок и пошла к бару. — Другого коричневого и покрепче у меня не найдется. Надеюсь, мы имеем в виду одно и то же.

Когда вернулась с огромным низким стаканом, на донышке которого была налита жидкость, похожая на чай, Николай уже успел перебраться на диван, и теперь сидел, откинувшись назад.

— Держи, — протянула напиток. — Восемь лет выдержки.

— Стоило ли хранить чай столько лет?

Сделав глоток, он закашлялся.

— Что это, — спросил он.

— Бурбон, — пояснила Маша. — Я сама крепкое не пью.

— Но ведь и вкус отвратительный…

— Ты что, никогда не пробовал виски?

— Извини, я… — только что выпитое приятным теплом разливалось по телу. Николай выпрямил ноги, а затем поднял их и положил на высокую табуретку. — Я не всегда все помню. Контузия. Вроде как лишние помещения в голове отсутствуют.

Сохраняется только то, что необходимо, чем часто пользуешься…