— А вы что ожидали? — вдруг поинтересовался пациент разбитыми губами.

— Да, да, — сказала яркая крашеная блондинка. — Яволь.

Немецкий язык она учила еще в школе.

— Это наш товарищ. Наш комрад, — она еще раз посмотрела на документы, которые разложил перед ней полицейский чиновник. — Не комрад, конечно, всего лишь актер, маленькая роль в фильме. Мы снимаем шоу, понимаете? Куда, зачем? — запротестовала она, увидев, что чиновник жестом просит ее пройти следом за ним.

— У нас нет денег платить за лечение, у нас есть страховая медицинская карточка, пусть они теперь и занимаются…

Чиновник что-то принялся объяснять, из чего блондинка не поняла ни слова. Потом снова призывно махнул рукой.

— Вот бестолочь какая, — вздохнула блондинка по-русски, — объясняю же ему — я-то тут при чем?

Выйдя из полицейского участка они сели в машину и не спеша, притормаживая у каждой пешеходной «зебры» добрались до госпиталя. Потом, мимо дежурной медсестры, проследовали в палату, где лежал похожий на забинтованную мумию человек.

— Этот? — спросил полицейский по-немецки, и тут же повторил на английском. — This?

— Откуда я знаю, когда он так упакован? — возмутилась блондинка и сделала круговые движения рукой вокруг собственной головы, словно что-то на нее наматывала.

Полицейский подозвал пожилую медсестру, и, как догадалась блондинка, потребовал, чтобы с пациента сняли повязку. Медсестра возражала. Ее немецкий был какой-то резкий, лающий, в отличие от того, как говорил на том же языке швейцарский полицейский.

Полиция победила. Блондинку попросили выйти из палаты и подождать в коридоре. Ей хотелось закурить, но она не знала, разрешено ли, а спросить у топтавшегося рядом чиновника было неудобно.

Наконец, медсестра позвала их обратно. Поначалу блондинка боялась посмотреть на пострадавшего, но встретив требовательный взгляд полицейского, пересилила себя.

У лежавшего на койке человека был сломан нос, выбиты передние зубы и несколько глубоких ссадин.

С двух сторон голову стальная скоба. Один глаз полностью заплыл. Но все равно сомнений не было — это тот самый человек, чьи документы она недавно рассматривала.

Полицейский тоже это понял и даже не стал снова спрашивать:

— This?

А только утвердительно кивнул.

— Я свободна? — облегченно вздохнула блондинка, а он снова кивнул, но только сделал жест, как будто что-то подписывает.

— А, протокол? — улыбнулась она, считая, что слово «протокол» на всех языках звучит одинаково. — Протокол опознания?

Уже направляясь к дверям, она на мгновение задержалась у койки пострадавшего.

Медсестра не только сняла повязки с его лица, но и разбинтовала остальное тело.

Остался только гипс на обоих ногах и левой руке.

Когда-то это был крупный, красивый мужчина. Кажется, совсем недавно блондинка сама нашла его в подмосковном стриптиз-клубе и предложила сняться в шоу двойников.

— Бедная сломанная кукла, — вздохнула она, и, хотя и встретила неодобрительный взгляд медсестры, мягко погладила его по обнаженной груди.

— Ой, — вдруг сказала блондинка и отдернула руку, словно провела ею по раскаленной плите.

Полицейский встрепенулся.

— Нет, нет, ничего, — успокоила его женщина, а себе под нос пробормотала. — Просто чудо какое- то. Даст ист фантастиш.

Франсуа был новеньким санитаром. Еще вчера он был ночным портье в дешевом мотеле на окраине Цюриха, но служба трудоустройства студентов предложила ему эту работу в госпитале. У Франсуа накопилась масса проблем, начиная от предстоящих двухнедельных военных сборов, и до старенького мерседеса, который он разбил из-за того, что какой-то идиот бросился под колеса. Поэтому на работу приходится добираться городским транспортом, а подружка запросто может с кем-нибудь переспать, пока он будет изображать из себя альпийского стрелка.

Наверное, поэтому, увидев открытую дверь в пустую палату, где только что сделали влажную уборку, он не задумываясь вкатил туда пациента. Пострадавшим был намибиец, провозивший в кишечнике упакованный в капсулы героин. Когда таможенники предложили ему пройти на личный досмотр, он бросился бежать и вышиб головой прочное стекло, которое, по замыслу создателей, должно было выдержать удар пули. Пациенту наложили с десяток швов, и достали из задницы героин, а теперь он спал после дозы успокоительного, так что ему тоже было все равно, где провести эту ночь.

Голова и конечности африканца были все в повязках, так что он напоминал мумию.

…А тем временем два человека остановились у стойки дежурной медсестры. Один из них держал в руке букет вызывающе желтых цветов, а другой — газету.

— Наш друг попал в ваш госпиталь, — сказал с акцентом тот, что с газетой. — Вот, здесь написано, — он показал заметку о несчастном случае, в результате которого некто неизвестный свалился с высокой набережной.

— Мы приехали снимать кино, — с еще большим акцентом пояснил парень с цветами, лицо которого по независящим ни от кого причинам выглядело уродливым. — И надо же было такому случиться! Мы его искали несколько дней, пока не увидели эту газету. Какой ужас, — он сделал вид, что промокнул рукавом выступившие на глазах слезы.

— Этот парень был очень известным актером в нашей стране, — с гордостью сообщил парень с газетой.

— Он раздевался перед публикой, — пояснил другой. — Мужской стриптиз.

— Мы хотим его навестить, — добавил первый.

— В нашей стране так принято — навещать, — уточнил второй.

Немного подивившись на странных посетителей, медсестра назвала номер палаты, где лежал их друг. Случай-то был не криминальный, поэтому никаких особых условий в связи с этим пациентом не предусматривалось.

Обыкновенный несчастный случай.

А тем же временем русского пациента вымыли в специально приспособленном для этого помещении и переложили на другую каталку, в чистые простыни.

Пожилая медсестра подсоединила капельницу.

— У вас хорошо получается, — зрачок под распухшими веками весело сверкнул.

— Что именно? — спросила медсестра.

— Входить. Будь то в вену, будь то в… — он не стал уточнять.

— И у тебя все получится, — вдруг улыбнулась медсестра. — Во время войны я видела парней с куда более серьезными ранениями.

Она сама удивилась этой, неожиданно откуда нахлынувшей симпатии в незнакомому пациенту.

— У что стало с этими парнями? — поинтересовался больной.

— Они научились играть в гольф, раскатывая на инвалидной коляске?

— Человек ко всему привыкает, — сказала она.

— Мне не подойдет коляска, — серьезно возразил больной.

— Я же сказала, у тебя все получится, — сказала пожилая медсестра и вдруг, не сознавая, что делает, наклонилась и поцеловала его в лоб.

Он казался ей ребенком. Ее никогда не рожденным ребенком.