— Филипп, — возмутилась девушка, — как ты ведешь дела, если у тебя все бумаги в беспорядке? У тебя есть бухгалтерские книги, и тебе следует туда все записывать ежедневно.

— Но у меня небольшая мастерская, — запротестовал Филипп. — Тебе не кажется, что люди станут смеяться, если я начну записывать их заявки в книгу? Я и так все помню.

Фелисите сурово покачала головой.

— Значит, все подробности у тебя в голове? А вдруг, мой легкомысленный Филипп, у тебя выйдет спор с заказчиком и придется обратиться в суд? Ты обратишься к судье и что тогда? Тебе скажут, что их не интересует твоя память. Суду нужны бумаги, записи, счета, соглашения, расписки. Он начнет качать париком и скажет: «Извините, мсье, но я ничем не могу вам помочь!»

— Но я позабыл все, что ты мне говорила о том, как следует вести книги.

Именно этого и ждала Фелисите.

— Я буду вести эти книги, пока ты все не усвоишь. Я буду заходить к тебе каждый день, и ты мне будешь говорить о своих заказах. Вскоре ты сам сможешь вести книги.

Девушка решила воспользоваться открывшимися возможностями. Она уселась на скрипучий стул и сказала:

— Конечно, когда ты женишься, это станет делать для тебя жена. Ты уже подумал о будущем?

Филипп быстро взглянул на девушку, потом сразу отвел глаза и неловко откашлялся.

— Да, — наконец промолвил он, — можно сказать, что я об этом думал. Рано или поздно, мне придется это сделать. Господи, когда-то я был уверен в собственном выборе, собирался рано жениться и даже думал… — Он неловко улыбнулся, уставившись на пол, усыпанный опилками. — Я думал, что мне нужно подождать, пока ты не подрастешь. Простому парню вроде меня не следовало мечтать об этом. — Он быстро добавил: — Конечно, я скоро понял, что из этого ничего не выйдет.

У Фелисите гулко забилось сердце, и она не смела взглянуть в глаза Филиппу.

— Филипп, я очень польщена, что ты… думал обо мне. Он удивился.

— Польщена? Ты, должно быть, поразилась. Ты стала чудесной юной леди, и мсье Шарль тебя ценит, наверное, он уже присмотрел для тебя мужа. Я давно понял, что мне не следует о тебе думать.

Мастерская была унылым местом: пыльные инструменты, множество ошибок и стружек, а с балок свисали паучьи сети. Окна настолько запылились, что сквозь них почти не проникал свет. Но Фелисите показалось, что вокруг все чудесным образом переменилось. Вместо тусклых лучей зимнего солнца через окна проникали лучи небесного сияния.

«Он хотел на мне жениться! — заветные слова звучали в ушах девушки, как прекрасный гимн. — Он хочет на мне жениться! Я все понимаю».

— Я не стану торопиться выбирать себе жену, — продолжал Филипп, — но когда-нибудь мне придется это сделать.

Фелисите подумала про себя: «Мой дорогой и любимый Филипп, тебе придется подумать об этом раньше, чем ты считаешь! Гораздо раньше. После твоих слов я сама займусь этим».

Девушка не собиралась пока ему ничего говорить, но ей и не представилась подобная возможность. В дверь громко постучали, и к Филиппу пожаловал хозяин дома, оружейник.

— Филипп! — сказал мсье Фезере, возбужденно сверкая глазами. — Они идут! До нас дошли слухи, что англичане собирают флот, чтобы атаковать Квебек. Организована экспедиция от озера Георга и реки Ришелье, чтобы попасть на Монреаль.

Фелисите переводила взгляд с лица Филиппа на оружейника. Она огорчилась, что Филипп был таким возбужденным.

— Они никуда не двинутся в такую погодку, — сказал он. — Откуда стали известны эти новости?

— Не знаю. Конечно, в Бостоне и Нью-Йорке имеются наши шпионы, да и здесь находятся их шпионы. Наверно, это было сообщение от них. На сей раз все правильно. Они движутся сюда.

Филипп побежал к деревянной лестнице, ведущей наверх. На несколько секунд он исчез из вида, и они слышали, как он там быстро расхаживал по комнате. Когда Филипп вернулся, он успел переодеться в плащ с капюшоном, штаны с мехом вдоль швов и тяжелые зимние мокасины.

— Наконец! Я так долго ждал этого шанса, — сказал Филипп. — Мсье Шарль давно сказал мне, что я стану служить в форте Шамбли. Наконец мне позволят сражаться за мою страну!

Он посмотрел на Фелисите, глаза у него сверкали. Он был в эйфории, схватил девушку за талию и высоко поднял в воздух. Некоторое время он держал ее над головой, а потом опустил на землю.

— Теперь я могу про себя сказать, что стал мужчиной! — кричал Филипп. — Я не простой подмастерье столяра, который постукивает молотком, когда остальные мужчины сражаются. Я стану одним из них!

Фелисите ничего ему не ответила. Она начала лихорадочно обдумывать возможные последствия. Филипп обернулся к оружейнику:

— Сегодня днем нас призовут, — сказал он, кивая головой и улыбаясь. — Мсье, у вас заберут все оружие, которое у вас имеется. Зимой вам придется потрудиться, чтобы выковать новое.

Мсье Фезере насыпал самый лучший нюхательный табак из Бразилии на ноготь и аккуратно втянул смесь в нос.

— Мне понадобятся помощники. Если ты не будешь работать, Филипп, я заберу у тебя твоего помощника, — он повернулся к Бонне: — Подойди ко мне, я погляжу на тебя.

Поликарп нерешительно вышел вперед.

— Мсье, наверно, я вам не подойду, — сказал он.

— Я умею воспитывать для себя помощников, — заявил оружейник, — они у меня много работают. Кругом разносятся огненные искры, со звоном бьют молоты по наковальне, и на лбу работников выступает пот! Ты мне подойдешь!

— У вас будет носиться больше огненных искр и громче застучат молоты, мсье, если вы найдете себе другого помощника.

— Я буду постоянно стоять за тобой с раскаленным прутом, — весело продолжал оружейник. — И если не увижу искр, и молот не станет стучать по наковальне так, как мне нравится, я просто приложу прут к твоей… мягкой задней части. После этого ты станешь работать еще усерднее.

— Как хорошо, что я немного понимаю язык ирокезов, — сказал Филипп Фелисите. — Я буду там полезен. Я проводил время со старым вождем, которого мсье де Бьенвилль прислал с юга, и теперь я могу с ним объясниться. В любом случае, я понимаю все, что он говорит, и, кажется, он понимает меня.

Потом юноша немного посерьезнел.

— Следует укрепить оборонные сооружения форта, наверное, я там сразу понадоблюсь. Фелисите, мы с тобой можем долго не увидеться.

Девушка подумала: «Возможно, я его больше никогда не увижу».

Она собрала все силы, чтобы не проявить свои чувства.

— Я должен отправляться к месту сбора.

Филипп был сильно возбужден и даже не замечал, в каком состоянии была Фелисите. Он взял руку девушки и неожиданно поцеловал ее.

— Когда я вернусь, то первый раз в жизни смогу всем смотреть прямо в глаза. Ты будешь меня вспоминать? Хотя бы иногда…

— Конечно, — девушка сдержала слезы и улыбнулась Филиппу. — До свидания, Филипп. Ты вернешься назад героем.

Когда юноша ушел в сопровождении оружейника, девушка начала молиться.

— Милая Мать Богородица в небесах, позаботься о нем, пусть он вернется живым и невредимым. Пусть он не распрощается жизнью, как это случилось уже со многими храбрецами. Кроме того, Матерь Божья, защити его от плена у индейцев.

Поликарп внимательно смотрел на девушку. Он кивал головой, подмигивал, морщился и строил гримасы, как бы желая ее подбодрить. Сейчас было ясно видно, что его более крупный глаз был стеклянным и очень плохо изготовлен, потому что он закатился вверх в глазнице и там застрял. У Поликарпа был длинный нос и сильно выдающаяся вперед нижняя челюсть, между ними почти нельзя было различить тонкие губы.

— Возьмите его, мадемуазель, — неожиданно сказал он. — Мой мастер — весьма редкий человек. Попомните, я, как и остальные мужчины, всегда с удовольствием любуюсь хорошенькими девушками, — он начал так подмигивать, что его лицо скривила гримаса. — Мой мастер станет чудесным мужем. Подобных