будущее. — Потом спросил: — Что ты думаешь о девочке?

— Она очень изменилась в лучшую сторону. Я ее видела год назад, она была дурнушкой, а теперь можно сказать, она — весьма привлекательна.

— Мне кажется, — начал барон, не замечая, что цитирует слова матери Фелисите, — что она будет очень милой.

Фелисите проштрафилась в первый раз после того, как появилась в школе.

Она была прилежной ученицей и с удовольствием занималась учебой, а это не очень нравилось остальным девочкам. Но они до сих пор не проявляли к ней свое отношение.

Трое девочек, сидя на скамье перед Фелисите, завели этот разговор. Возможно, если бы дело касалось только Фелисите, она промолчала, но дело касалось семейства ле Мойнов.

— Мой отец сказал за завтраком, что на юге погибли еще шесть человек из Канады, — прошептала одна из девочек. — Мой отец говорит, что ле Мойны хотят, чтобы еще больше канадцев выразили желание служить на той самой реке с длинным и странным названием.

— Мой отец также сказал, что ле Мойнам все равно, сколько канадцев погибнет — им важно прославиться, — шепнула другая девочка. — Он надеется, что король положит этому конец.

Фелисите почувствовала такую ярость, что боялась, как бы ей не стало плохо. Ей хотелось крикнуть на весь класс, что эти девчонки — глупые маленькие сплетницы, а их отцы, высказывающие подобные мысли, трусы, оставшиеся в безопасности дома, пока умирали храбрые братья ле Мойн, чтобы завоевать новую империю для Франции. Она обожала семейство ле Мойн, и ее волновали все их дела и свершения. Фелисите обожала мсье Шарля. В глазах девочки остальные братья, которых ей не довелось повидать, стали героями почти из легенд, рисковавшими жизнью на море и в чужих странах.

Фелисите сидела очень тихо, крепко сжав руки на коленях, чтобы не ударить по лицам девчонок, сидевших на передней скамье. Девочка сдержалась бы, если бы одна из подружек не начала болтать и обсуждать мсье Шарля, сказав, что он — простой торговец мехами, подобно остальным торговцам, и не имеет права важничать, хотя — его и сделали бароном.

Эти слова переполнили чашу терпения Фелисите.

Она уперлась ногой в спинку скамьи и резко толкнула ее. Скамья опрокинулась, и девчонки грохнулись на пол. Одна из девочек, Гортензия, под длинной юбкой скрывала башмаки с красными каблуками.

В этот день дежурила сестра Агата, милая и спокойная женщина. Ей трудно было справиться с создавшейся ситуацией. Она поднялась из-за стола и прошла по проходу, говоря тихим голосом:

— В чем дело, милые девочки? В чем дело?

Фелисите не стала оправдываться. Она только сказала, что троица болтала лишнее. Она отказывалась повторить их слова. Она не могла этого сделать! Если она повторит несправедливые слова, то они начнут распространяться со скоростью пожара. Она предпочитала быть наказанной, но ничего не говорить.

Конечно, ее решили наказать, отчего девочка покраснела. В течение недели она должна будет оставаться после уроков и убирать классную комнату. Ей не позволили обучать основам арифметики детей в младших классах, ей также не позволили читать «Христианскую мысль». Сестра Агата, назначив наказание, покраснела и грустно заметила:

— Фелисите, я надеюсь, что в будущем нам не придется тебя так сурово наказывать.

Фелисите упрямо сказала:

— Сестра, им лучше не повторять слова, которые они произносили.

Когда девочки разошлись, Фелисите начала уборку. Девочка подметала пол, подбирала осколки мела и клочки бумаги, вытирала доску и складывала буквы и цифры в «кассу». Ей было очень грустно, и она подумала, что никогда не переживет подобного унижения. Как только уборка закончилась, девочка отправилась на кухню, чтобы повидать сестру Св. Чарли, заведовавшую кухней. Сестра Св. Чарли была кузиной ле Мойнов и всегда по-доброму относилась к девочке.

Сестра Св. Чарли взволнованно приветствовала Фелисите.

— Фелисите, девочка моя. Как неприятно! Это первое замечание, которое ты получила! Дитя мое, я плакала, когда узнала, что случилось. Я всем говорила, что ты — примерная ученица и не станешь зря нарушать правила.

— Мне пришлось это сделать, сестра! — заявила Фелисите. — Мне пришлось это сделать…

— Почему ты не передала сестре Агате слова девочек?

— Потому что меня попросили повторить их перед классом, и я не могла этого сделать. Но я хочу все вам рассказать.

Сестра Св. Чарли внимательно выслушала рассказ, и в конце ее обычно бледное лицо стало багровым.

— Дитя мое, конечно, ты виновата, и сестра Агата была вынуждена наказать тебя, но, Фелисите, — заговорила она шепотом, — я горжусь тобой. Никогда и никому не позволяй дурно говорить о семействе ле Мойн! Никогда! Те, кто плохо о них болтает, получат по заслугам! Их накажут гораздо серьезнее, чем тебя, дитя мое!

Пока они разговаривали, сестра Св. Чарли ставила на поднос еду и делала это старательно, что само по себе было странным, потому что поднос был старым, пробитым и оловянным, а еда была самая простая.

— Если бы я была мужчиной, — сердито заявила Фелисите, — я бы уже сегодня отправилась им на помощь добровольцем. Я бы поехала на юг или туда, где могла понадобиться моя помощь. Какое имеет значение, сколько людей погибло? Люди должны гордиться, когда они умирают за правое дело! Почему они позабыли, сколько братьев потеряло семейство ле Мойн?

Сестра Св. Чарли занималась работой. Она вытащила стручковую фасоль из супа и положила кусочки хлеба рядом с чашкой с бульоном.

Фелисите задала вопрос.

— Это для Затворницы?

— Ты права, — она подняла поднос. — Сегодня моя очередь отнести ей еду. Мне хотелось бы постоянно ей прислуживать.

— Вы ее когда-нибудь видели? — прошептала Фелисите.

Сестра покачала головой.

— Ты же знаешь, что никто из нас ее не видел. Каждый вечер я молю Бога, чтобы мне удалось услышать звук ее шагов или шелест ее одежд.

Жанна ле Бер, которую все называли Затворницей, также была кузиной ле Мойнов. Фелисите рассказали об этой женщине. Она была очень красивой в молодости, а сейчас вела жизнь затворницы в комнатах, расположенных за церковной часовней. Она общалась с сестрами с помощью записок и творила чудеса.

Сестра Св. Чарли легко коснулась пальцем кусочка хлеба.

— Она ест только то, что остается после слуг, — и добавила шепотом: — Фелисите, ты расстроилась из-за того, что сегодня случилось. Я хочу тебе помочь. Ты отнесешь поднос до самой двери. Но тебе следует быть очень осторожной и никому об этом не говорить.

Они вместе отправились к двери. Фелисите ступала очень осторожно и несла жалкую трапезу Затворницы. У двери она отдала поднос сестре Св. Чарли.

— Спасибо, сестра Св. Чарли, — сказала девочка, — я счастлива, что вы позволили мне нести поднос.

— Когда-нибудь ваш класс отведут в часовню, когда туда пожалует Затворница на молитву. Это происходит раз в год. Все должны вести себя спокойно и не шептаться. За все годы никому не удалось услышать шум ее шагов или шелест одежды. Она двигается тихо и легко, как ангел с небес.

Фелисите колебалась, но ей хотелось оправдать свое поведение в классе.

— Сестра Св. Чарли, я не стала ничего говорить о Гортензии. На ней были надеты башмаки с красными каблуками, а ведь это запрещено.

Сестра Св. Чарли улыбнулась, унося поднос по темному коридору.

— Пусть это станет нашей общей тайной. Я рада, что ты промолчала.

Вечером, когда все вставали из-за стола, барону принесли записку. Он ее прочитал, нахмурился и