были не только замечательными строителями, но и чуткими художниками, которые хорошо знали тайны композиции грандиозных сооружений. С достойным восхищения мастерством они умели соединить в них монументальную силу с легкостью и гармонией.
Следы краски на кирпичах помогли археологам установить дополнительные подробности: два нижних этажа были выкрашены в черный цвет, третий - самый высокий - в красный, храм, находящийся на вершине, сверкал синей глазурью, а купол - позолотой.
Цвета служили не только декоративным целям, но были также связаны с представлениями шумеров о строении Вселенной. Черный цвет символизировал подземное царство, красный - землю, а голубой - небо и солнце.
В стенах пирамиды имелись узкие щели, напоминавшие крепостные бойницы. Первоначально никто не мог объяснить, зачем эти странные отверстия. Так как пирамида представляла собой единый массив, заполненный кирпичами, - щели никак не могли играть роль окон. И только после длительных исследований археологи пришли к выводу, что отверстия предназначались для стока воды с террас. Но откуда могла взяться вода на террасах, если в Месопотамии почти не было дождей ? Найденный ответ оказался почти сенсационным: шумеры нанесли на террасы землю, устроив там сады и цветники. Понятно, что в тропическом климате цветы и деревья нужно было часто и обильно поливать. Если бы излишки воды не отводились наружу сквозь отверстия в стене, вода подмывала бы фундаменты пирамиды, и строение рано или поздно могло рухнуть.
Клинописные таблички целиком подтвердили предположение археологов. В одной из записей вавилонский царь Набонид сообщает, что он приказал очистить от ветвей и привести в порядок храм «Гигпар-ка». Что это за ветви, выяснилось лишь после того, как было определено расположение храма. Дело в том, что храм «Гигпар-ка» находился у подножия пирамиды, следовательно, тут же под террасами, откуда недобросовестные садовники, вероятно, сбрасывали срезанные ветви, не обращая внимания на то, что они падают на крышу здания, расположенного внизу.
Главной составной частью шумерского религиозного ритуала были процессии. Их пышность, живописность и блеск являлись, конечно, одним из способов удержать в покорности и послушании работающее в поте лица население страны. Царь жрец величал себя «наместником бога на земле», подчеркивая этим, что не он, а сам бог - хозяин всех богатств. Земледельцам и ремесленникам приказывали верить в то, что, отдавая божьему избраннику львиную долю плодов своего труда, они выполняют обязательный и священный религиозный долг.
Каким же прекрасным, наверное, было величественное сооружение зиккурата! Вознесшаяся до небес башня играла на солнце богатой гаммой цветов: чернотой и пурпуром - этажи фасада, изумрудной зеленью - висячие сады, лазурью и золотом - храм, который где-то там, на головокружительной высоте, горел на солнце, как нечто сказочное и неземное.
Этот храм не был местом всеобщих религиозных торжеств; здесь находилась личная резиденция бога, куда простые смертные не имели доступа. Они толпились у подножия пирамиды, с робостью и боязнью наблюдая за сменой картин религиозного ритуала.
В то время как хор жрецов под звуки арф, флейт и бубнов пел торжественные гимны, по лестницам, вверх и вниз, двигалась процессия, состоящая из царя, жрецов и придворных в парадных облачениях, усыпанных золотом и драгоценными камнями. Над их головами трепетали хоругви и раскачивались эмблемы бога Нанна.
Пышные процессии - и это
Пирамида в Уре, как показали раскопки, не стояла одиноко на открытом пространстве. Ее со всех сторон окружали храмы поменьше, хозяйственные склады и жилые дома жрецов, создававшие как бы отдельный район города.
Среди этих cтроений выделялся особенной пышностью храм в честь богини Нингал, супруги бога Нанна. Это был запутанный комплекс залов, часовен, внутренних галерей, двориков и крепостных стен, который сооружался в течение многих столетий и разросся до огромных размеров.
Цари Месопотамии окружали этот храм особой опекой. Они неустанно проводили в нем всевозможные ремонтные и консервационные работы, а когда стены ветшали и разваливались, воздвигали на их фундаментах новые, еще более прекрасные. Цари очень заботились о том, чтобы их заслуги перед храмом богини Нингал не оказались преданными забвению. Благодаря их тщеславию мы знаем сегодня имена почти всех царей, которые так или иначе приобщились к величию храма. Археологи нашли их выдавленными на кирпичах и глиняных конусах, спрятанных в нишах стен, на бронзовых ритуальных статуэтках и гнездах из твердого диорита, в которых вращались на осях врата храма.
Экспедиция Вулли раскопала несколько фундаментов, расположенных этажеобразно, а под каждым фундаментом нашла имена царей-основателей, связанных с определенной фазой существования храма. Благодаря такому счастливому обстоятельству можно было не только легко выделить отдельные наслоения постройки, но и определить даты их возникновения, а следовательно, увязать с точно установленными историческими событиями, известными по клинописным текстам.
В одном из таких слоев были найдены следы грандиозного пожара, который некогда бушевал в храме. Кроме того, на пожарище в беспорядке валялись вазы и ритуальные статуэтки, как видно, сознательно разбитые на мелкие части и красноречиво свидетельствующие о том, что разгром был учинен рукой какого- то завоевателя.
Когда храм стал жертвой нападения и кто его разрушил? Ответ на этот вопрос удалось получить при весьма необычных обстоятельствах. Во дворе храма стоял невысокий цоколь из необожженного кирпича, наполовину засыпанный обломками плит из черного камня. По всему было видно, что плиты когда-то являлись облицовкой цоколя и были вдребезги разбиты неизвестными вандалами. После того как ученые сложили обломки, оказалось, что на плите начертана надпись, прославляющая победы и завоевания царя и законодателя Вавилонии Хаммурапи, который упоминается в Ветхом завете как современник Авраама (около 1800 г. до н. э.).
В храме были найдены клинописные таблички, сообщавшие, что Хаммурапи завоевал вместе со всей южной Месопотамией также и город Ур. Чтобы увековечить свои триумфы, он поставил монумент во дворе храма. Шумеры восприняли это как тяжкое оскорбление своих самых святых религиозных чувств. Поэтому, подняв восстание против завоевателя, они обратили свою ненависть прежде всего против памятника, который им постоянно напоминал о поражении и потере независимости. Плиты с надписями были сорваны с цоколя и разбиты на мелкие части, и памятник оставался в таком виде почти в течение 4 тыс. лет до тех пор, пока его не извлекла на свет лопата археолога.
Но почему же восставшие не уничтожили остатки памятника, не стерли последние видимые следы
