городе меня каждая собака теперь знает, всяк покажет дорогу к лечебнице, вот Варвара легко и нашла. Смелая! А ведь небось Татищев знает, где она живёт – его холоп боярыню со служанкой отвозил. Решено, завтра с утра еду к Велимиру, проведаю его сына, да с боярином по чарке вина выпьем – приглашал ведь. А между делом выведаю, где Матвеевы живут.

Так я и сделал.

Встретил меня Татищев как брата и друга. Обрадовался, обнял горячо. Кликнул прислугу, накрыли стол.

Я не очень сопротивлялся. Хотелось есть, и к тому же по обычаям сотрапезник не мог стать врагом.

Боярин позвал Андрея, и мы втроём посидели часика три за столом, вспоминая наш арест и достойный отпор наглецам из Разбойного приказа.

– Юрий, может, на охоту съездим? Зайцев на угодьях развелось – полно.

– В другой раз, обещаю. Ноне я хотел бы боярыню Матвееву посетить с визитом вежливости.

– Ой, а не влюбился ли, часом?

– Ей-богу, нет. Только дороги не знаю, да кто-то из твоих холопов туда её на возке доставлял.

– Так недалеко от меня они живут, вёрст пять будет.

– Они – это кто?

– Да Варвара же и отец её – Аристархом звать. Стар он уже – Варя-то поздно родилась, долго без детей они с женой жили. Любит её отец, так что не балуй, – предупредил Велимир.

Проводить меня вызвался Андрей. Ехали не торопясь, рассказывая друг другу весёлые истории. На пригорке остановились.

– Вон их усадьба. Дальше уж ты сам.

Мы тепло попрощались, и я поехал на Орлике к усадьбе Матвеевых. Вокруг поля ухоженные, да и сама усадьба изрядно впечатляла размерами. Двор огорожен жердинами, подметён. Чувствовалась крепкая хозяйственная рука.

Едва я подъехал к воротам из жердей, которые мой Орлик легко мог перемахнуть, играючись, как из дома выбежала уже знакомая мне служанка. Ну та, что огрела меня в возке чем-то тяжёлым по голове. Узнав меня, она заулыбалась и открыла ворота.

Я спешился, ввёл коня в поводу. А из-за угла дома уже спешил холоп – принять коня.

– Доложи боярыне – лекарь Юрий Кожин.

Служанка исчезла в доме, а холоп увёл коня в конюшню.

Я подошёл к крыльцу, остановился. Хозяева меня не заставили ждать. На крыльцо вышел сухопарый старик, а за ним – Варвара с ковшом сбитня в руках. Выпив, я перевернул ковш, показывая, что он пуст, и поздоровался с поклоном.

Мы прошли в дом, в горницу, я перекрестился на образа, и все уселись на лавки.

Разговор начал старый боярин.

– Должен выразить тебе свою признательность, Юрий, за освобождение дочери. Рассказывала она мне о досадном приключении. Боярин убиенный уже давно на Вареньку заглядывался, да я от ворот поворот давал. Бражник и гуляка – вот и жизнь кончил бесславно. Похитить дочь возжелал, прямо как татарин какой. Слышал я о таком обычае – похищать невесту из родительского дома, вроде где-то на юге, в горах такая дикость есть. Богомерзко! У родителей сперва согласия испросить надо. Спасибо отцовское прими за Варю.

– И ты меня прости, боярин. Надо было бы до дома отчего её проводить тогда, да сын боярина Татищева, соседа твоего, сильно занедужил, пришлось им заниматься.

– Да слышал я уже о том, от самого Велимира. Ну что же мы, ровно не русские, за пустым столом сидим? Варенька, распорядись.

– Уже, батюшка. Как соберут, Лукерья известит.

– Вот и славно. Чем на жизнь зарабатываешь, Юрий?

– Людей лечу.

– Ага, понятно. А вот поведай мне, старику, как ты жив остался? Ведь боярин убиенный – тьфу, имени его произносить не хочу, отменно саблей владел. Как же ты его сразил?

– Из пистолета.

Я вытащил из-за пояса пистолет, продемонстрировал его и вернул на место.

– Экие новомодные штуки! Гром, серой воняет – как в аду!

– Зато уравновешивает шансы противников, думаю – за ними будущее.

– Упаси Господи! – запротестовал Аристарх.

Вошла служанка Лукерья и певучим голосом объявила, что обед готов.

Мы прошли в трапезную. Стол не ломился от яств, но сытно и вкусно покушать и выпить можно было вполне.

Не спеша мы кушали и продолжали разговор. Впрочем, говорил в основном только старик. Видимо, истосковался по интересному собеседнику, знать – не часто его посещали гости из города.

– Батюшка! Что ты всё об урожае да о погоде. Пусть Юрий расскажет что на обручении видел.

– Это у наместника? – посмотрел на дочь Аристарх.

– А то где же, на торгу только об этом и разговоров.

Как мог подробнее я рассказал о том, что видел – кто жених, кто во что был одет да кто какие подарки преподнёс.

У Вари глаза заблестели – вероятно, эта тема была ей интересна, не всё же о надоевших видах на урожай. Да и с кем ей здесь общаться?

Мы поели, я поблагодарил гостеприимных хозяев и откланялся. Нельзя затягивать первый визит, сочтут невежливым или ещё того хуже – назойливым.

На прощание, когда я уже садился в седло подведённого коня, Варя и Аристарх просили заезжать в гости запросто, без церемоний.

Я умчался в город и едва успел проскочить перед закрытием городских ворот.

Занятная семья. Старик, конечно, со своими понятиями, но человек чести. А Варвара – женщина или девица – кто его знает, по всему видно – начитанная, и характер у неё есть. Не каждая поедет разыскивать в городе малознакомого ей лекаря. Пусть даже и не специально, в этом я не сомневался. Была, скорее всего, по делам да и решила отыскать.

Дома я с головой окунулся в работу. После свадьбы некоторые из именитых гостей, видя, что наместник живо общается со мной, тоже решили не гнушаться отношений с простым лекарем, невзирая на чины и звания.

К моему удивлению, среди моих пациентов появился и татарин Ахмед. Самый настоящий – в тюбетейке, халате, шароварах. Вот только оружия у него не было. По-русски он говорил сносно, но, как и все татары, для которых русский язык не родной, не выговаривал шипящие звуки.

Оказалось, был он купцом, имел своё судно, а ко мне пришёл из-за мучающей его грыжи. После осмотра я удивился:

– Да как же ты ходишь? У тебя ведь грыжа размером с голову.

– Ай, мучаюсь, не живу, однако четырёх жён и многих детей кормить надо.

– Операцию делать надо, удалять грыжу.

– Больно, однако! И боюсь я.

– Не зарежу, не переживай.

В остальном здоровье его не вызывало опасений, и мы договорились, что пока племянник его, Есукей, с судном пойдёт в Москву торговать, он прооперируется.

С утречка я уложил его на стол, напоил опием, вскрыл грыжевой мешок, ушил мышцы грыжевого кольца, затем кожу. Сюда бы сетку лавсановую – для верности, да где же её взять.

Неделю татарин был под моим наблюдением. Когда я снял швы, то порекомендовал ему не таскать тяжести.

Татарин походил по комнате – было немного больновато, но ничего не мешало.

– Ай, какой замечательный лекарь! Всем в Казани расскажу.

– А ты собирай больных и привози сюда, будешь деньги за перевоз с них брать. Тебе выгодно – не только товар везти, но и назад их забрать – после того, как расторгуешься и новый товар купишь. Судно деньги приносить должно.

– Ай, как верно говоришь! Просто замечательно придумал!

Забегая вперёд, скажу, что Ахмед и в самом деле стал привозить из Казани пациентов – сначала двоих, потом их число стало увеличиваться. Казань – город большой, и страждущих много.

В конце концов татарин купил небольшое одномачтовое судёнышко, перегородил трюм, сделав подобие кают, и возил теперь только пациентов ко мне, отдав грузовое судно в аренду племяннику Есукею.

– Ай, как хорошо, – говорил при встрече он. – Живот не болит, деньги зарабатываю благодаря тебе. Видно, тебя мне Аллах послал, да продлит он годы твоей жизни.

А уж мне-то как хорошо – пациентов искать не надо, стабильно, партиями по восемь-десять человек возит татарин.

Трудиться теперь много приходилось, но и злата-серебра в кошеле заметно прибавлялось. Хотя татары казанские были уже под рукой Иоанна Васильевича, цену я с них брал, как с иноземцев, памятуя, сколько бед принесли набеги татар на нашу землю.

И ещё одна причина была, по которой татары охотно ехали ко мне – я знал татарский. Конечно, за годы отсутствия контактов он подзабылся, но, снова общаясь с ними, я вспомнил язык быстро. И теперь лопотал, как и прежде.

Я стал замечать: чем больше работал, тем больше возникало новой работы. Осмотр, операции, перевязки – просто какой-то бесконечный круговорот дел. Дошло до того, что все мои пациенты становились на одно лицо. Я стал опасаться – как бы их не попутать – кому что делать, хоть карточки заводи.

В свою бытность в той жизни врачи проклинали засилье бумажной работы, а тут мне уже неоднократно приходила в голову мысль – а не начать ли мне делать записи?

Приступал я к работе рано, трудился до обеда, потом – часовой перерыв, и заканчивал, когда начинало темнеть, поскольку ничего не было видно. Не работать же при свечах? Тем более что дни становились короче, и темнело с каждым днём всё раньше.

Вымотанный работой, я решил устроить себе выходной. Послеоперационных больных, требующих постоянного внимания, не было, да и Ахмед на судне придёт с новой партией болящих не раньше, чем через три дня.

Рано утром я сел на застоявшегося коня и погнал его в усадьбу Матвеевых.

Боярыня и её отец встретили меня приветливо.

– Что же ты нас забыл? – укорила меня Варвара. – Обещал бывать, а сам?

– Прости, Варенька, дел невпроворот. Вот устроил себе день отдыха – и сразу к вам.

Варю поддержал отец.

– Осень не за горами, дороги развезёт – тогда даже при желании к нам не добраться.

После небольшого обеда решили мы с Варей прогуляться. Не спеша прошли по мосткам через ручей, потом по опушке леса. Хорошо-то как в лесу! Воздух свежий, пахнет травой, листьями. Деловито летают жучки, стрекочет неугомонная сорока, в кустах поют невидимые птицы.