Петрович: Илюнчик, тебя в Сочи не пустят, потому что ты – лох, и поэзии чужд.
Илюнчик: Ну что вы меня обижаете всю дорогу?
Петрович: Тебя обидишь...
Он: Петрович, читай дальше! Душевно получается.
Петрович: Зимой и летом стройная, красивая была...
Камера уходит от стола и шарит по соседним столикам. Результатом ее прогулки становится находка девушки с пивом и бутербродом. Камера, не раздумывая, направляется к ней.
Илюнчик: Андрюш, ты далеко?
Он: Не дальше Сочи. Выпейте за мое здоровье.
Поезд. Камера стоит на столе и показывает унылые пейзажи за окном. Весенняя грязь сквозь оконную пыль выглядит удручающе. Арматура торчит из нее, как кости из открытых переломов.
Стук колес.
Московский зоопарк, солнечный день. Камера у Него в руках.
Она: Зачем мы здесь?
Он: Посмотреть на себя.
Она: А ты кто?
Он: Угадай.
Она: Наверное, ты хочешь быть слоном.
Он: Все хотят быть слоном. У него такие большие яйца...
Она: Но ты не слон.
Он: Нет.
Она: А кто?
Он: Не знаю. Ты мне скажешь.
Она: Давай сначала найдем меня.
Он: Ты не забыла, что вас много?
Она: Клеток тоже много. Давай поищем.
Он: Давай.
У озерного загончика с фламинго. Она – на фоне птиц.
Она: Похожа?
Он: Давай подумаем. Фламинго – красивая и глупая птица. Летает стаями, похожими на сошедшие с ума закатные облака... Нет. Ты непохожа на фламинго.
Она показывает в сторону толпы людей.
Она: А на них?
Он: Нет. Для меня ты никогда не будешь похожа на них. И самым большим несчастьем для тебя будет родить человеческого детеныша.
Она: На что же я похожа, господин пророк?
Он: А вот на что (срывает придорожный цветок). Это – карликовая орхидея с планеты Чах. Дома она вырастает до трех метров и способна убивать запахом.
Она: Но мы – не на планете Чах.
Он: Нет.
Она: Поэтому я здесь такая маленькая.
Он: И такая чужая.
Она: А ты знаешь кто?
Он: Уже догадалась?
Она: Да! Ты – воробей. Где обедал воробей?... Знаешь такой стишок?
Он: В зоопарке у зверей.
Она: Вот-вот. А обедал он карликовыми орхидеями с планеты Чах.
Он: Но одну пожалел и не съел.
Она: А что же он с ней сделал?
Он: Отвез домой.
Она: И?
Он: Умер от запаха, когда она выросла.
Она: Боже, какие страсти.
Он: Ты обиделась на то, что я назвал тебя маленькой? Она: Да!..
Он: Но ведь ты на самом деле не маленькая.
Она: Пойди и расскажи это всем. А я посмотрю, как они тебе поверят.
Он: Что нам до всех? И что всем до воробья и пучка травы?
Она: Ага. (пауза) И что воробью до пучка несъедобной травы...
Он: Кстати, о несъедобной траве. Не пора ли нам немного подкрепиться?
Она: Ага. Может, вырасту на пару метров.
Уходит, камера гаснет.
Поезд несется дальше, под стук колес.
Кафе.
Она: (отпивая коктейль) Вкусно. Кажется, я уже пьяная.
Он: А какая ты когда пьяная?
Она: Никакая. Ненавижу всех.
Он: И себя?
Она: Нет. Себя ненавижу, когда трезвая. А когда пьяная – люблю.
Он: Расскажи что-нибудь.
Она: Нет. Я лучше послушаю. Вот ты мне скажи, воробей...
Он: Да?
Она: Зачем все эти разговоры? Чтобы потом меня трахнуть?
Он: Конечно.
Она: Правда?
Он: И да и нет.
Она: А зачем еще?
Он: Ты еще не забыла, что тебе было плохо?
Она: Почему «было»? Мне и сейчас хреново.
Он: Но хоть немножко лучше?
Она: Немножко лучше.
Он: И мне с тобой лучше.
Она: Правильно. Потом мы будем трахаться – и нам на пять минут станет совсем хорошо.
Он: Наверняка.
Она: А потом ты зацепишь на Горбушке другую бабу, и тоже отвезешь ее в лес, и попросишь раздеться од каким-нибудь деревом. А может, под тем же самым.
Он: Может, и так. Если она захочет в лес, как ты.
Она: Потом ты отведешь ее в зоопарк...
Он: Если она захочет.
Она: Да. Если она захочет. И будешь говорить, что она не похожа на фламинго, а похожа на дикую орхидею с планеты Швах...
Он: Чах.
Она: Неважно.
Он: Важно!
Она: Не ори.
Он: Не буду.
Она: И тоже трахнешь, и снова пойдешь на Горбушку. Ведь так?
Он: Может, и так. Не знаю.
Она: То есть для тебя мы план построили, так?
Он: Хороший план. Ничего не имею против.
Она: Ну, а мне-то что делать?
Он: А что ты делала ДО этого?
