собственной персоной. И персона эта в таком виде, что у Монгола загорелись уши. Да, кажись, приперла его к стенке Огневушка. Какую ж извращенную фантазию нужно иметь, чтобы сначала его связать, а потом еще и сфотографировать?! Снимок получился шокирующий, практически порнографический. А как по-другому назвать фото, на котором изображен голый связанный мужик? И ведь морда как хорошо видна. Да что там морда?! Все остальное можно разглядеть не хуже…

Телефон опять завибрировал, Монгол от неожиданности вздрогнул, зло выматерился.

– Получил?

– Ну ты и сука! – В успокоившейся было голове опять зашумело.

– Из всех снимков, что у меня имеются, этот самый невинный. Как думаешь, сколько мне понадобится времени, чтобы слить фотографии в Интернет, и как быстро их увидят твои знакомые? А можно и не через Интернет, можно на принтере распечатать и на столбах расклеить. Я это сделаю, не сомневайся.

Он и не сомневался, с нее станется.

– Чего ты хочешь, Огневушка? – Ладно, пока он пойдет на компромисс, а там видно будет. Фото у девчонки в любом случае надо как-то изъять, а то мало ли что: сегодня она добрая, а завтра ее переклинит, и станет он звездой порносайтов.

– Оставь меня в покое.

– Да на хрен ты мне вообще сдалась?! – Это он сказал искренне, от чистого сердца. С такой ненормальной общаться – себе же дороже.

– А следователю?

– Что – следователю?

– Я хочу, чтобы следователь, который занимается… – она замялась, а потом продолжила: – Который занимается расследованием тех убийств, обо мне ничего не узнал.

Тех убийств…

Вот она себя и выдала. Откуда ей знать, что убийств уже несколько? Раньше ведь речь шла только об одном.

– Хорошо, допустим, я буду молчать. А если он узнает от кого-нибудь другого, что тогда?

– Тогда присматривайся к столбам, вдруг увидишь свой портрет в стиле ню.

– То есть у меня нет никаких гарантий, что ты будешь придерживаться условий нашей сделки? – Какая, к хренам, сделка?! Он по собственной дури переспал с маньячкой, у которой руки по локоть в крови. И что теперь? Куда сначала бежать: в прокуратуру, свидетельские показания давать, или в церковь, грехи замаливать?

– Мы еще никакой сделки с тобой не заключили, чтобы говорить о гарантиях.

– Ну так давай заключим.

Сделка с дьяволом – лихо! Он дьяволу – покой и неприкосновенность, а дьявол ему – фотографии в стиле ню. Какой-то неравнозначный обмен. А может, ну их, на хрен, эти фотографии?! Ну, полюбуются на его чресла друзья и сотрудники и еще пара миллионов пользователей Интернета, подумаешь. А с другой стороны, уж больно снимки мерзкие. Ладно бы он на них просто голый был – это полбеды, а он голый и связанный. Тут уже садомазохистскими играми попахивает. Ох, позорище… В общем, с девчонкой придется разбираться. Вместе с доблестной милицией или одному – уж как получится.

– Гарантий я тебе никаких дать не могу, но обещаю, если следователь обо мне ничего не узнает, интернет-сообщество ничего не узнает о твоих маленьких слабостях.

– О каких слабостях?! Что ты несешь, Огневушка?! – Вот ведь подлюка! Мало того что приперла его к стенке, так еще и издевается.

– Ну, в принципе ничего крамольного в том, что мужчина питает нежные чувства к женскому белью, нет. В наш просвещенный век…

– К женскому белью?! – взвыл Монгол.

– К чулкам.

– Каким чулкам?..

– Обыкновенным: черным, ажурным. У меня тут есть еще пара снимков, на которых ты в чулках. Очень пикантное зрелище, я тебе скажу.

Все, приплыли. Если с веревками еще хоть как-то можно было мириться, то что делать с чулками? А если блефует? Откуда у нее чулки? У нее ж ноги были голые, он точно помнит.

– Хочешь, еще одно фото вышлю?

Точно мысли его прочла, стерва. А чулки в доме запросто могли от бывшей остаться. Его бывшая наследила не только в квартире, но и на даче. Кстати, черные чулки она особенно любила. Да и ему самому этот предмет дамского гардероба нравился. Кому ж не понравятся женские ножки в ажурных чулках? Но «женские» здесь ключевое слово. Женские ноги, а не мужские!

– Предыдущего вполне достаточно.

– Так мы договорились?

– Договорились. – Выключенный мобильник полетел под ноги, а Монгол стер со лба испарину и с шумом втянул в себя воздух.

Все, достала его эта ведьма, довела до ручки! Ладно, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Еще неизвестно, что страшнее: прослыть чокнутым фетишистом или загреметь за решетку лет этак на двадцать.

Уф! Кажется, получилось! Лия посмотрела на свой мобильный. Стопроцентной гарантии, конечно, нет, но что-то ей подсказывает, что Иудушка на сей раз оставит ее в покое. Идея сфотографировать его пришла в голову в самый последний момент. Всего пара снимков – и относительная безопасность ей обеспечена. С чулками она, правда, едва не попалась. Не было никаких фото с чулками – это она блефовала, но Иудушка поверил. Его бешенство Лия почувствовала даже на расстоянии.

Анатолий Маркович отвез ее домой и даже проводил до квартиры. Лие повезло – никаких любопытных соседок на пути не оказалось, а то пришлось бы еще очень долго выслушивать за своей спиной гадкое шушуканье. Конечно, в свете недавних событий какие-то там сплетни – сущий пустяк, но все равно неприятно.

Анатолий Маркович, сославшись на тотальную занятость, деликатно отказался от приглашения выпить чашку кофе и попытался, в который уже раз, уговорить Лию пожить у него. Согласиться на его предложение у Лии не хватило совести. Анатолий Маркович, безусловно, не чужой человек, но утруждать его не хочется, да и вообще… события последних дней показали, что находиться с ней рядом небезопасно. Единственная помощь, которую она от отчима с радостью примет, – диагностика ее нынешнего психического состояния. Анатолий Маркович пообещал провести с ней сеанс гипноза в самое ближайшее время. Наверное, это страшно, когда у тебя копаются в мозгах, но у нее нет другого выхода. Она должна наверняка знать, что непричастна к тем страшным вещам, которые творятся в последние дни.

Думать о предстоящем сеансе психоанализа до поры до времени Лия себе запретила. С ней столько всего приключилось, она столько всего узнала, что есть о чем поразмышлять и без того. Но для начала надо позвонить начальнице, попросить отгул, а еще лучше отпуск. Не в том она нынче состоянии, чтобы ходить на работу. Ей нужно что-то срочно решать со своей давшей серьезный крен судьбой.

Начальница в Лиино положение вошла – даровала отпуск, не задавая лишних вопросов. Наверное, такая лояльность из-за того, что сама Лия никогда никому не отказывала, безропотно подменяла внезапно занемогших сослуживцев и дежурила по субботам. Вот и хорошо. Значит, у нее теперь появилось свободное время. И потратить его нужно с толком. Необходимо внимательно пересмотреть все хранящиеся в доме фотографии и документы. Вдруг удастся хоть что-нибудь узнать об отце. Но сначала в душ, смыть с кожи Иудушкин запах и попытаться забыть то, что случилось прошлой ночью. Хотя, что забывать, если она практически ничего не помнит? А то, что помнит, обрывочно и мало похоже на реальность. Неважно, все равно надо в душ.

Лия невесело усмехнулась. Похоже, у нее появились новые привычки: шататься по ночам неизвестно где, возвращаться домой под утро и принимать душ. А еще есть… Есть хотелось так сильно, словно она неделю жила на хлебе и воде. От мыслей о хлебе в животе заурчало. Да что же это такое творится? Ладно, в магазин она сходит после душа, накупит всего побольше, потому что после ее вчерашнего налета на холодильник в доме не осталось ничего съестного. Нужно делать запасы. Вдруг есть за двоих – теперь тоже ее новая привычка.