остановилась на бережке в трех шагах и давай песок передними лапами разгребать. Тут уж Демьян про все байки старательские вспомнил. Лиса покрутилась-покрутилась да и шасть в лес, а на том месте, где она песок рыла – самородок, такой здоровенный, что у Демьяна аж дух занялся. Правду, видать, сказывают, что у Лисьего ручья Хозяйка объявилась. А про то, что это за Хозяйка, думать он не стал. Кто б ни была, а коли золото ему явила, знать, зла ему от нее никакого не будет.

А ночью во сне ему ведьма явилась. Отдай, говорит, мой медальон, отпусти душеньку. Ага, дурак он, нечистую силу отпускать! Сразу, еще во сне, смекнул, что коли ведьмина душа нынче в его власти, так и служить она ему будет верой и правдой, пока медальон у него. Медальон он с того часу на шее стал носить, не снимаючи, под рубахой прятал и никому не показывал. И пошли его дела в гору, да так быстро пошли, что скоро богаче и везучее человека, чем Демьян Субботин, во всей округе было не сыскать. Хозяйка ему верой и правдой служила.

Только ему и служила, а вот остальным его товарищам не повезло. Первым Гришка Хромый сгинул. Намедни рассказывал по пьянке Демьяну про то, что уже не единожды ведьму у Лисьего ручья во плоти видел, а потом взял да и повесился на вербе аккурат над ручьем. А следом и Ерошкин черед пришел. С этим-то по-другому вышло. Мыл он золотишко со старателями, балагурил по старой своей привычке, а потом глянул на другой берег да как заорет: «Ведьма! Ведьма меня к себе кличет!» Никто, окромя него, ту ведьму не узрел, мужики решили, что допился Ерошка до чертиков, а он возьми да и сигани в ручей. А дело-то весной, ручей еще полноводный, на Ерошке башмаки да одежа тяжелая. Так камнем на дно и ушел. Выручать его никто не кинулся, помнили, что в минулом году после купания в Лисьем ручье Аким преставился. Нет дурных за просто так шкурой рисковать.

Как Ерошку с Гришкой в землю за кладбищенской оградой закопали, решил Демьян, что ведьма угомонится – получила свое, да и все. Ан нет, не угомонилась. С тех пор пошла про Лисий ручей и лес вокол него недобрая слава. С одной стороны, уж больно народишку хотелось золота лисьего намыть, а с другой, счастье, коли Хозяйка тебе лисой явится, а вот коли женщиной – все, жди беды. Кто ее в истинном обличье встречал, помирал непременно. Не трогала ведьма только баб да детей малых. Был случай, два пацаненка в тайге сгинули, их уже и искать перестали, а они, глядь, и объявились в деревне целые и невредимые, только напуганные. Батькам потом те пацанята сказывали, что из тайги их баба рыжеволосая вывела. А кто эта баба рыжеволосая, в деревне уже все знали – Хозяйка, вот кто. Только дивились все, отчего это мужики у Хозяйки в немилости, а баб да детей малых она жалеет.

Демьян правду знал, да помалкивал. Ведьма-то брюхатая была, когда они ее убивали. А брюхатые бабы, они ж завсегда жалостливые… Этак даже хорошо, что мужиков Хозяйка не жалует, чем меньше народу возле Лисьего ручья толчется, тем ему, Демьяну, лучше, больше золота ему одному достанется…

Вертолет приземлился в центре школьного футбольного поля, распугав пасшихся на нем коз и взбудоражив местных ребятишек.

– Все, приехали! – сообщил Иваныч. – Извиняйте, но к самому дому доставить не смогу, на Макаровом дворе вертолетная площадка не предусмотрена.

– И на том спасибо, – Макар спрыгнул на землю, помог выбраться Насте.

– Спасибо в карман не положишь, – философски заметил второй пилот.

– Тю! – Макар неодобрительно покачал головой. – Я когда-нибудь свое слово нарушал? Будет вам «спасибо», сами же должны понимать, что при себе таких деньжищ ни у кого нету. Вот завтра сгоняем в райцентр. Да, ребята? – он внимательно посмотрел на Антона.

Тот в ответ кисло улыбнулся.

– Не переживайте, – подал голос Егор. – Завтра я сниму деньги с карточки и рассчитаюсь.

– Ну смотри, сват, под твою ответственность, – сказал Иваныч и для пущей убедительности погрозил пальцем. – А то ж сам знаешь, как у нас с этим строго.

– Мое слово – кремень, – проворчал Макар, а потом спросил уже совсем другим, душевным, тоном: – Может, заскочите ко мне, перекусите?

– Некогда, мы из-за вас и так из графика выбились. – Иваныч глянул на часы. – Ну все, супруге привет, а нам пора. Небо зовет!

– Небо его зовет! Вот же пижон! – сказал Макар, наблюдая, как вертолет взмыл в воздух. – Ну что, ребятки, вы меня не подведете? Задарма в наших краях никто не катает.

– Задарма нигде не катают, – усмехнулся Егор. – Не переживай, командир, мое слово тоже кремень.

– Пополам заплатим, – буркнул Антон, и у Насти похолодело в желудке. Пополам – это как? На двоих делить расходы или на троих? Если на троих, то ей не рассчитаться до конца жизни…

– Да ладно тебе, Антоха, – Егор подставил лицо солнечным лучам и блаженно улыбнулся. – Ты уже за охоту заплатил, а Наталья на миллионершу не похожа. Ну разве что на подпольную. Так что за «вертушку» буду рассчитываться я.

– Это где это у нас фотографам такие деньжищи платят? – полюбопытствовал Макар и уважительно посмотрел на болтающийся на Егоровой шее фотоаппарат.

– У нас нигде, – легкомысленно отмахнулся тот, и Настя сделала вывод, что работает он где-то «не у нас». Очков сей факт ему не прибавил, просто подтвердил кое-какие догадки касательно того, что у фотографа-любителя не может быть фотоаппарата за тысячу долларов.

– У меня только одно условие. – Выглядел Егор непривычно серьезным, и у Насти снова засосало под ложечкой.

– Какое такое условие? – Макар тоже насторожился.

– Баньку нам организуешь?

– Будет тебе банька, не боись! – В голосе егеря Насте отчетливо послышалось облегчение. Наверное, он ожидал каких-то уж совсем невыполнимых условий, а тут всего лишь банька.

– Ладно, что мы стоим-то, народ пугаем? – Макар забросил на плечо рюкзак. – Пойдемте уж, горемычные.

Дом Макара заметно отличался от своих бревенчатых соседей немаленькими размерами и добротной кирпичной кладкой. Сразу чувствовалось, что люди в нем живут обстоятельные и зажиточные. Всю дорогу до дома Настя ощущала себя пугалом огородным, краснела под пристальными взглядами сельчан и, только оказавшись перед выкрашенной в голубой цвет калиткой, вздохнула с облегчением.

– Ну, вот мы и дома! – Не успел Макар взяться за дверную ручку, как по ту сторону забора раздался заливистый лай. – Муха, – сказал он с нежностью, – соскучилась по папке. Ну, чего стала, Наталья! Заходи, не бойся, Муха гостей не обижает, – он распахнул калитку, и в ту же секунду его чуть не сбила с ног лохматая псина размером с годовалого теленка.

Вот тебе и Муха! Настя не слишком хорошо разбиралась в собачьих породах, но это чудище уж больно походило на кавказскую овчарку. А кавказец – это не тот пес, которого можно запросто потрепать по загривку. Она в нерешительности застыла перед открытой дверью.

– Давай, давай, – Егор, не особо церемонясь, подтолкнул ее в спину.

К огромному Настиному облегчению, псину появление незнакомцев оставило совершенно равнодушной, похоже, Макар не шутил, когда говорил, что гостей Муха не трогает. Вот только интересно, она не трогает их в присутствии хозяина или не трогает в принципе? Надо будет обязательно уточнить, а то мало ли что…

Не успела вся честная компания зайти во двор, как на крыльцо дома вышла невысокая стройная женщина. Одета она была как-то совсем не по-деревенски: в джинсы и клетчатую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Посеребренные сединой волосы были стрижены «под мальчика», а на шее, на тонкой цепочке, висели очки в стильной оправе.

– Добрый вечер, – женщина окинула их компанию невозмутимым взглядом. – Уже вернулись?

– Здравствуйте, Софья Семеновна, – Антон и Егор расплылись в смущенных улыбках, ну точно нашкодившие ученики перед строгой учительницей.

Софья Семеновна спустилась с крыльца, крепко, по-мужски, пожала парням руки, не опасаясь перепачкать одежду, поцеловала Макара в щеку, доброжелательно и с легким интересом посмотрела на Настю.

– Здравствуйте. – Под внимательным взглядом удивительно ярких голубых глаз Настя смутилась.

– Здравствуйте. – Типично учительским жестом женщина нацепила на переносицу очки, сказала