Из-за угла появилась краснолицая задыхающаяся нянька.

— Эдуард! Этельфлэд! — звала она.

— Это ты! — сказала девчушка, восхищенно уставившись на меня.

— Это я, — подтвердил я и встал, потому что Этельфлэд была дочерью короля, а Эдуард — этелингом, наследным принцем, который, скорее всего, будет править Уэссексом после смерти своего отца Альфреда.

— Где ты был? — спросила Этельфлэд так, будто мы не виделись всего пару недель.

— Я был в стране великанов, — ответил я, — в местах, где огонь течет, как вода, горы сделаны изо льда, а сестры никогда-никогда не обижают младших братьев.

— Неужели никогда? — спросила она, ухмыляясь.

— Отдай мою лошадку! — потребовал Эдуард и попытался выхватить ее, но Этельфлэд держала игрушку так, чтобы он не смог до нее дотянуться.

— Никогда не прибегай к силе, дабы отнять у женщины то, что можно заполучить с помощью коварства, — сказал Рагнар Эдуарду.

— Какого еще коварства? — насупил брови малыш. Очевидно, слово это было ему незнакомо.

Рагнар хмуро посмотрел на Этельфлэд:

— Наверное, лошадка хочет кушать?

— He-а. Она деревянная.

Девочка понимала, что затевается игра с целью выманить у нее игрушку, и твердо вознамерилась выйти из нее победительницей.

— А если я пущу в ход волшебство и заставлю ее есть траву? — предложил Рагнар.

— У тебя ничего не выйдет.

— Откуда ты знаешь? Я бывал в местах, где деревянные лошадки каждое утро отправляются пастись, и каждую ночь трава там вырастает до небес, и каждый день деревянные лошадки снова съедают ее подчистую.

— Такого не бывает, — ухмыляясь, заявила Этельфлэд.

— Еще как бывает. Вот если я сейчас произнесу заклинание, твоя лошадка станет есть траву, — сказал Рагнар.

— Это моя лошадка! — настаивал Эдуард.

— Заклинание? — Теперь Этельфлэд заинтересовалась.

— Но только ты должна поставить лошадку на траву, — велел Рагнар.

Девочка вопросительно посмотрела на меня, но я лишь пожал плечами, поэтому она снова взглянула на Рагнара, который был сама серьезность. Малышке очень хотелось увидеть волшебство, и она осторожно поставила деревянную лошадку на сено, поинтересовавшись:

— А что дальше?

— Теперь ты должна закрыть глаза, трижды очень быстро повернуться, а потом очень громко крикнуть: «Хавакар!» — сказал Рагнар.

— Хавакар?

— Осторожней! — изобразив испуг, предупредил он. — Волшебные слова нельзя произносить когда попало.

Девочка послушно закрыла глаза, три раза повернулась, а Рагнар тем временем показал на лошадку и кивнул Эдуарду, который подхватил игрушку и убежал к няньке. И когда Этельфлэд, слегка покачиваясь, потому что у нее закружилась голова, прокричала волшебное слово, лошадка уже исчезла.

— Ты сжульничал! — обвиняющим тоном сказала она Рагнару.

— Зато ты получила хороший урок, — произнес я, присев рядом с малышкой на корточки, как будто собирался поведать ей секрет. Подавшись вперед, я прошептал Этельфлэд на ухо: — Никогда не доверяй датчанам.

Она улыбнулась. В ту долгую дождливую зиму, когда Альфред с семьей укрывался на болотах Суморсэта, мы с Этельфлэд подружились. Эта славная малышка очень нравилась мне, да и девочка испытывала ко мне расположение.

Этельфлэд осторожно прикоснулась к моему носу и поинтересовалась:

— Как это произошло?

— Один плохой человек сломал мне нос, — ответил я.

Это Хакка однажды ударил меня на «Торговце», когда ему показалось, будто я гребу не в полную силу.

— И теперь твой нос кривой, — заключила девочка.

— Зато теперь я могу унюхать, чем пахнет за углом.

— А что случилось с тем плохим человеком, который сломал тебе нос?

— Он умер, — ответил я.

— Это хорошо, — кивнула Этельфлэд. И похвасталась: — А у меня есть жених!

— Да ну? — удивился я.

— Этельред из Мерсии, — гордо объявила она, но тут же нахмурилась, увидев промелькнувшее на моем лице отвращение.

— Да это же мой двоюродный брат, — сказал я, пытаясь скрыть свои чувства.

— Этельред — твой двоюродный брат? — спросила малышка.

— Да.

— Я должна стать его женой и жить в Мерсии. Ты бывал в Мерсии?

— Да.

— Там хорошо?

— Тебе там понравится, — ответил я, хотя сильно в этом сомневался.

Вряд ли ей понравится в Мерсии, если она выйдет замуж за этого напыщенного сопляка — моего кузена. Но не говорить же девочке правду.

— Этельред ковыряет в носу? — нахмурилась Этельфлэд.

— Вряд ли.

— А Эдуард ковыряет, — сказала она, — и потом ест козявки! Фу!

Она подалась вперед, порывисто поцеловала меня в сломанный нос и побежала к няньке.

— Хорошенькая девочка, — заметил Рагнар.

— Бедняжка загубит понапрасну свою жизнь, если станет женой моего двоюродного брата, — ответил я.

— Если этот твой братец так плох, неужели Альфред отдаст за него дочку?

Еще как отдаст. Этельред в свое время привел людей в Этандун, всего несколько человек, но этого оказалось достаточно, чтобы Альфред благоволил к нему.

— Дело в том, что Этельред станет олдерменом Мерсии после смерти своего отца, и если дочь Альфреда сделается его женой, это свяжет Мерсию и Уэссекс, — объяснил я.

— В Мерсии слишком много датчан, — покачал головой Рагнар. — Саксы никогда не будут снова там править.

— Альфред не отдал бы свою дочь за олдермена Мерсии, если бы не хотел что-нибудь заполучить взамен.

— Чтобы что-нибудь заполучить, надо быть храбрым, — возразил Рагнар. — А не просто сидеть и все подряд записывать. Но Альфред слишком осторожен, чтобы идти на риск.

— Ты и вправду считаешь, что он слишком осторожен? — слегка улыбнулся я.

— Ясное дело, — пренебрежительно бросил Рагнар. — Этот человек совершенно не способен рисковать.

— Не совсем, — сказал я и замолчал, прикидывая, стоит ли открыть другу секрет.

Заметив мои колебания, Рагнар понял, что я что-то скрываю, и требовательно воззрился на меня:

— Ну?

Я все еще колебался, но потом решил, что, если расскажу ту старую историю, вреда не будет.

— Помнишь ту зимнюю ночь, когда мы с тобой встретились в Сиппанхамме? — спросил я. — Город