Послышался шорох бумаги, потом легкий стук клавиш.

— Послушайте, — вскоре раздался его голос. — Все, что я могу для вас сделать, это дать вам номер ее абонентского ящика. Посылайте все туда, а не мне.

Он дал мне адрес и поспешно повесил трубку. Почтовое отделение, куда приходила почта для Хелен Граймз, находилось в Гучлэнд-Кантри. Я тут же позвонила своему знакомому из гучлэндских судебных органов. В течение часа он уже сообщил мне адрес Хелен Граймз, но ее телефон нигде не значился. В одиннадцать часов я, взяв свою сумочку и куртку, зашла к Люси, сидевшей у меня в кабинете.

— Мне нужно на несколько часов уехать, — сказала я.

— Ты обманула того, с кем разговаривала по телефону. — Она смотрела на экран компьютера. — У тебя нет никакой энциклопедии, которую бы тебе надо было кому-то отправить.

— Да, ты не ошиблась. Я солгала.

— Значит, иногда это в порядке вещей, а иногда — нет.

— Это никогда не в порядке вещей, Люси. Когда я выходила из кабинета, она по-прежнему сидела на стуле перед мигающими огоньками модема, среди разбросанных по столу и по полу компьютерных пособий. Курсор на экране часто пульсировал. Только уже оказавшись вне поля ее зрения, я сунула в свою сумочку «рюгер». Хотя у меня и было разрешение на ношение оружия, я редко брала его с собой. Включив сигнализацию, я вышла из дома через гараж и поехала на запад до пересечения Кэри-стрит с Ривер-роуд. Небо напоминало мрамор со множеством оттенков серого. Со дня на день я ждала звонка Николаса Грумэна. Те бумаги, что я ему дала, были похожи на бесшумно действующее взрывное устройство, и я не ожидала от него ничего хорошего.

Хелен Граймз жила на грязной улочке чуть западнее ресторана «Норт-Поул», рядом с фермерским хозяйством. Ее дом был похож на сарайчик, вокруг которого на маленьком клочке земли росло несколько деревьев, в оконных ящиках для цветов торчали пучки засохшей герани. На доме не было никакой таблички с именами жильцов, но стоявший возле самого крыльца старый «крайслер» свидетельствовал о том, что дом по крайней мере не пустовал.

Когда Хелен Граймз открыла дверь, по выражению ее лица я могла судить, что я для нее была такой же чужестранкой, как и моя немецкая машина. Одетая в джинсы с не заправленной внутрь рубашкой, она, приставив руки к своим основательным бедрам, стояла в дверях неподвижно, как скала. Ее не смутил ни холод, ни то, кем я представилась, и лишь только когда я напомнила ей о своем посещении тюрьмы, в ее маленьких сверлящих глазках мелькнула искорка воспоминания.

— Кто вам сказал, где я живу? — Ее щеки пылали, и я вдруг подумала, что она может меня ударить.

— Ваш адрес есть в справочнике судебных органов округа Гучлэнд.

— Вам не следовало узнавать его. Вам бы понравилось, если бы я начала разведывать ваше местожительство?

— Если бы вам понадобилась моя помощь так же, как мне ваша, меня бы это не возмутило, Хелен, — сказала я.

В ответ она только посмотрела на меня. Я заметила, что у нее были влажные волосы и на мочке уха след от черной краски.

— Человек, у которого вы работали, убит, — продолжила я. — Убита одна из моих сотрудниц. И не только они. Я не сомневаюсь, что вы частично в курсе происходящего. Есть основания подозревать, что убийца — бывший заключенный со Спринг-стрит, которого выпустили, вероятно, приблизительно в то время, когда казнили Ронни Джо Уоддела.

— Мне ничего не известно о том, что кого-то выпускали. — Она перевела взгляд на пустынную улицу позади меня.

— А вам стало бы известно, если бы вдруг пропал один из заключенных? Возможно, кого-то отпустили незаконно? По занимаемой вами должности вы вроде должны были быть в курсе, кто появлялся в тюрьме, и кто ее покидал.

— Насколько мне известно, никто никуда не пропадал.

— Почему вы ушли с работы? — поинтересовалась я.

— По причине здоровья.

Из охраняемого ею прохода донесся звук, похожий на хлопнувшую дверцу буфета. Я решила задать еще вопросы.

— Вы помните, когда мать Ронни Джо Уоддела приходила в тюрьму на свидание с сыном в день казни?

— Я была там, когда она приходила.

— Вам надлежало обыскать ее и проверить, что у нее с собой было, верно?

— Да.

— Я пытаюсь выяснить, было ли у миссис Уоддел что-нибудь для передачи своему сыну. Как я понимаю, по правилам это запрещено…

— Можно получить разрешение. У нее оно было.

— У миссис Уоддел было разрешение что-то передать своему сыну?

— Хелен, ты выпустишь все тепло, — пропел позади нее чей-то голос.

Пристальный взгляд голубых глаз неожиданно пронзил меня из-за массивного плеча Хелен Граймз. Я успела заметить бледную щеку и орлиный нос, мелькнувшие в дверном проеме. Послышался звук замка, и дверь позади бывшей тюремной надзирательницы захлопнулась. Прислонившись к ней, она в упор смотрела на меня. Я повторила вопрос.

— Да, она приносила кое-что для Ронни. Совсем немного. Я спрашивала у начальника разрешение.

— Вы звонили Фрэнку Донахью?

Она кивнула.

— И он дал разрешение?

— Я же говорю, она принесла совсем немного.

— Хелен, что это было?

— Картинка Иисуса размером с открытку, на обратной стороне что-то написано. Точно не помню. Что-то вроде «Я буду с тобой в раю», только написано неправильно. С орфографическими ошибками. — Лицо Хелен было непроницаемо.

— И все? — спросила я. — Только это она и хотела отдать своему сыну перед смертью?

— Я же сказала. А теперь пойду в дом, и мне бы не хотелось, чтобы вы вновь приходили сюда.

Она взялась за дверную ручку, и в это время с неба упали первые капли дождя. Они оставили на цементном крыльце пятна размером с пятицентовую монету.

В тот же день Уэсли приехал но мне в черной кожаной куртке летчика, темно-синей кепке и с едва заметной улыбкой на лице.

— Что такое? — спросила я по дороге на кухню, уже настолько превратившуюся в привычное место встреч, что у Уэсли появился там «свой» стул, на который он неизменно садился.

— Стивенса мы не сломали, но, думаю, здорово надломили. То, что ты подложила запрос на лабораторное исследование туда, где он его увидел, сыграло свою роль. У него есть основания опасаться его результатов.

— Они со Сьюзан были любовниками, — сказала я. Странно, но меня не особо волновала моральная сторона этого дела. Меня лишь разочаровал ее вкус.

— В этом Стивенс признался, а все остальное отрицал.

— Например, откуда у Сьюзан появились три с половиной тысячи долларов? — спросила я.

— Он заявляет, что ему ничего об этом неизвестно. Но мы с ним еще не закончили. Один из парней Марино говорит, что видел черный джип в том районе, где убили Сьюзан, и примерно в то время, когда, по нашим предположениям, это произошло. У Бена Стивенса черный джип с номером «14 Me».

— Стивенс не убивал ее, Бентон, — сказала я.

— Нет, не убивал. Я думаю, Стивенс струхнул, когда тот, с нем он имел дело, захотел информацию о ходе расследования убийства Дженнифер Дейтон.