— Да, он говорит, что не знает ни о каком подарке от вас, кроме розовой пойнсеттии. Он говорит, Сьюзан никак не обмолвилась о том, что вы дарили ей какой-то шарфик.

— Господи, Марино, этот шарфик был на ней в момент убийства.

— Это не объясняет того, откуда он взялся.

— По-моему, вы уже готовы выдвинуть против меня обвинение, — взорвалась я.

— Я ни в чем вас не обвиняю. Вы что, не понимаете? Без этого никуда не денешься. Или вы предпочитаете, чтобы я сейчас здесь с вами полюбезничал, похлопал вас дружески по руке, а потом бы сюда ввалился какой-нибудь другой полицейский и стал напирать с расспросами?

Он встал и принялся расхаживать по кухне, уставившись себе под ноги и засунув руки в карманы.

— Расскажите мне про Донахью, — тихо сказала я.

— Он был убит в своей машине, вероятно, сегодня рано утром. По словам его жены, он выехал из дома около шести пятнадцати. А днем, около половины второго, его «сандерберд» был обнаружен на стоянке возле Дип-Уотер-Терминала с трупом Донахью внутри.

— Это я прочла в газете.

— Послушайте, чем меньше мы будем об этом говорить, тем лучше.

— Почему? Журналисты намекают, что и его я тоже убила?

— Где вы были сегодня утром в шесть пятнадцать, док?

— Я собиралась выезжать из дома в Вашингтон.

— У вас есть свидетели, которые могли бы подтвердить, что вы не разъезжали вокруг Дип-Уотер- Терминала? Это недалеко от офиса судмедэкспертизы, как вам известно. Что-то в двух минутах езды.

— Но это же абсурд.

— Привыкайте. Это только начало. В вас еще Паттерсон вопьется.

До того как стать главным прокурором штата, Рой Паттерсон был одним из самых воинственных и самолюбивых адвокатов по уголовным делам в городе. Мои слова всегда вызывали у него раздражение, так как в большинстве случаев от показаний судмедэксперта отношение присяжных к подзащитному не улучшалось.

— Я никогда не говорил вам, насколько Паттерсон вас терпеть не может? — продолжал Марино. — Вы досаждали ему, когда он был адвокатом: сидели себе невозмутимо в своих строгих костюмах и выставляли его идиотом.

— Он сам выставлял себя идиотом. Я лишь отвечала на его вопросы.

— Не говоря уже о том, что ваш старый дружок, Билл Болтц, был одним из его ближайших приятелей. Думаю, мне не стоит продолжать.

— Да уж, зря вы начали.

— Я лишь знаю, что Паттерсон в вас вцепится. Думаю, он сейчас просто счастлив.

— Марино, вы красный как свекла. Ради Бога, я не хочу, чтобы из-за меня вас хватил удар.

— Давайте вернемся к тому шарфику, который вы, по вашим словам, подарили Сьюзан.

— По моим словам?

— Как называется тот магазин в Сан-Франциско, где вам его продали? — спросил он.

— Это был не магазин.

Продолжая расхаживать, он быстро взглянул на меня.

— Это был уличный базар. Множество киосков и ларьков, в которых продавалась всякая всячина и изделия ручной работы. Типа Ковент-Гардена, — объяснила я.

— У вас остался чек?

— Зачем мне было его сохранять?

— Значит, вы не знаете ни названия ларька, ничего такого. Значит, никак нельзя подтвердить, что вы купили этот шарфик у какого-то умельца или продавца, который пользуется такими черными глянцевыми пакетами.

— Я не могу это подтвердить.

Он продолжал ходить взад-вперед. Я смотрела в окно. На фоне луны проплывали тучи, темные силуэты деревьев качались на ветру. Я поднялась, чтобы закрыть шторы.

Марино остановился.

— Док, мне нужно будет ознакомиться с вашими финансовыми документами. Я не ответила.

— Мне необходимо удостовериться, что вы не брали крупных сумм наличных из банка в последние месяцы.

Я продолжала молчать.

— Вы же не брали, док, верно?

Я встала из-за стола с колотящимся сердцем.

— Вы можете поговорить с моим адвокатом, — ответила я.

После ухода Марино я поднялась наверх и, открыв кедровый шкафчик, где хранились мои документы, начала собирать банковские распечатки, налоговые декларации и другие финансовые бумаги. Я подумала обо всех защитниках в Ричмонде, которые, вероятно, были бы очень рады навсегда отделаться от меня.

Я сидела на кухне и делала для себя кое-какие пометки в блокноте, когда в дверь позвонили. Это были Бентон Уэсли и Люси, и по их молчаливому виду я тут же поняла, что нет нужды им что-либо рассказывать.

— Где Конни? — устало спросила я.

— Она осталась встречать Новый год со своими родителями в Шарлоттсвилле.

— Я пойду к тебе в кабинет, тетя Кей, — сказала Люси. Без улыбок и объятий она отправилась туда вместе со своим саквояжем.

— Марино хочет познакомиться с моими финансовыми документами, — объяснила я Уэсли, когда он проследовал за мной в гостиную. — Бен Стивенс подстраивает все это. Из офиса пропадают личные дела и копии документов, и он рассчитывает, что это будет выглядеть так, словно их взяла я. И, по словам Марино, Рой Паттерсон сейчас предвкушает наслаждение. Это новости последнего часа.

— Где у тебя скотч?

— Хорошие напитки у, меня вот в том шкафчике. Стаканы в баре.

— Я не хочу твоих хороших напитков.

— А я хочу.

Я начала разводить огонь.

— Я звонил твоему заместителю по дороге сюда. Они уже успели взглянуть на пули, извлеченные из головы Донахью. Винчестер, свинец, двадцать второй калибр. Одна вошла в левую щеку и прошла сквозь весь череп, другая застряла у основания затылка.

— То же оружие, из которого убили и тех двоих?

— Да. Лед положить?

— Да, пожалуйста.

Я закрыла заслонку и отставила кочергу.

— Полагаю, ни на месте преступления, ни на теле Донахью перьев не нашли?

— По крайней мере мне об этом не известно. Ясно, что его убийца находился возле машины и выстрелил через открытое окно со стороны водителя. Это, конечно, не означает, что он прежде не сидел с ним в машине, однако я не думаю. Мне кажется, Донахью должен был с кем-то встретиться на автостоянке возле Дип-Уотер-Терминала. Когда тот тип появился, Донахью опустил стекло со своей стороны, и так все и произошло. Дауни тебе как-то помог? — Протянув мне стакан, он сел на диван.

— Оказывается, что перышки, найденные во всех трех случаях, гагачьи.

— Морская утка? — Уэсли наморщил лоб. — Этот пух используется для лыжных курток, перчаток и чего-то подобного?

— Редко. Гагачий пух очень дорогой. Небогатые люди не станут покупать себе одежду, наполненную гагачьим пухом.

Я продолжила свой рассказ о событиях дня, подробно описав несколько часов, проведенных в беседе