— Я не думаю, что у вас есть какие-нибудь письма или другие предметы Ронни Уоддела, с которых можно было бы попробовать снять отпечатки.

— Писем у меня нет, а документы, которые он подписывал, прошли через многие руки. Однако вы в любой момент можете ими воспользоваться.

— Я сообщу вам, если у нас не будет иной альтернативы. Но есть еще кое-что, о чем бы я хотела вас спросить. — Мы стояли возле двери. Грумэн опирался на свою трость. — Вы сказали, что во время вашей последней беседы с Уодделом он высказал вам три свои просьбы. Одна — опубликовать его размышления, другая — позвонить Дженнифер Дейтон. А какая была третья?

— Он хотел, чтобы я пригласил на казнь Норринга.

— И вы пригласили?

— Конечно, — ответил Грумэн. — И у вашего замечательного губернатора не хватило воспитания даже на то, чтобы ответить на приглашение.

Был почти вечер, впереди виднелись очертания Ричмонда, когда я решила позвонить Роуз.

— Доктор Скарпетта, где вы? — Голос моей секретарши был крайне взволнован. — Вы в своей машине?

— Да. В пяти минутах от города.

— Хорошо. Только вам не надо сейчас ехать сразу сюда.

— Что?

— До вас пытается дозвониться лейтенант Марино. Он сказал, что если мне удастся поговорить с вами, передать, чтобы вы позвонили ему в первую очередь. Он сказал, это крайне срочно.

— Роуз, да в чем все-таки дело?

— Вы новости не слушали? А дневную газету не читали?

— Я весь день была в округе Колумбия. Что случилось?

— Сегодня днем был найден мертвым Фрэнк Донахью.

— Начальник тюрьмы? Тот самый Фрэнк Донахью?

— Да.

Не отрывая взгляда от дороги, я вцепилась в руль.

— Что произошло?

— Его застрелили. Пару часов назад был найден в своей машине. Как и Сьюзан.

— Я еду, — сказала я, сворачивая налево и нажимая на газ.

— Не торопитесь. Филдинг уже занимается этим. Прошу вас, позвоните Марино. Вам нужно почитать вчерашнюю газету. Им известно про пули.

— Им?

— Журналистам. Они узнали про пули и взаимосвязь между убийствами Эдди Хита и Сьюзан.

Я позвонила Марино и сообщила, что еду домой. Поставив машину в гараж, я первым делом вытащила из почтового ящика вечернюю газету.

Мне тут же бросилась в глаза фотография улыбающегося Фрэнка Донахью. Рядом была помещена статья под заголовком «УБИЙСТВО НАЧАЛЬНИКА ТЮРЬМЫ». Ниже была еще одна статья с фотографией другого государственного чиновника — с моей. В этой статье в основном речь шла о пулях, извлеченных из тел Хита и Сьюзан, о том, что они были выпущены из одного оружия, и о том, что оба убийства странным образом были связаны со мной. Помимо намеков, опубликованных в «Вашингтон пост», здесь было и кое- что похлеще.

Не веря своим глазам, я прочла о том, что в доме Сьюзан Стори полиция обнаружила конверт с деньгами, на котором были мои отпечатки пальцев. Я проявила «неожиданный интерес» к делу Эдди Хита, явившись незадолго до его смерти в больницу округа Энрико, чтобы осмотреть его раны. Потом я проводила его вскрытие, и именно тогда Сьюзан отказалась стать свидетельницей по его делу и якобы убежала из морга. Когда она менее двух недель спустя была найдена убитой, я появилась на месте происшествия, затем неожиданно отправилась к ее родителям задавать вопросы и настояла на своем присутствии во время аутопсии.

Статья не приписывала мне откровенного злодейства и не указывала его возможных мотивов, но содержавшиеся в ней намеки на мою причастность к делу Сьюзан были одновременно ошарашивающими и вызывающими. У меня могли быть серьезные недочеты в работе. Я забыла взять отпечатки Ронни Джо Уоддела, когда его тело после казни поступило в морг. Недавно я оставила тело убитой жертвы посреди коридора буквально напротив лифта, которым пользовались многочисленные сотрудники, работавшие в том же здании, тем самым ставя под сомнение ряд улик. Я держалась отчужденно со своими коллегами и порой вела себя непредсказуемо. Изменения моей личности увязывались со смертью моего любовника Марка Джеймса. Возможно, Сьюзан, изо дня в день работавшая бок о бок со мной, знала нечто такое, что могло отрицательно сказаться на моей профессиональной карьере. Возможно, я платила ей за молчание.

— Мои отпечатки пальцев? — воскликнула я, стоило Марино появиться у меня в дверях. — Что это за чертовщина с принадлежащими мне отпечатками пальцев?

— Погодите, док.

— По-моему, на этот раз можно уже и в суд подавать. Все зашло слишком далеко.

— Я не думаю, что вам сейчас захочется куда-то подавать.

Вынимая свои сигареты, он шел за мной на кухню, где на столе была разложена вечерняя газета.

— За всем этим стоит Бен Стивенс.

— Док, мне кажется, вам будет интересно послушать то, что я вам скажу.

— Наверняка это он рассказал про пули…

— Черт возьми, док, да послушайте же наконец.

Я села.

— Мне тоже припекает, — начал он. — Я занимаюсь этими делами с вами, и тут вдруг вы становитесь их составной частью. Да, мы действительно нашли в доме Сьюзан конверт. Он оказался в ящике комода под какой-то одеждой. В нем лежали три стодолларовые бумажки. Вэндер пропустил их через свою систему и обнаружил несколько отпечатков. Два из них — ваши. Ваши отпечатки, как и мои, и многих других следователей, находятся в АСИОП для исключительных случаев, например, если мы вдруг оставим свои отпечатки там, где было совершено преступление.

— Я не оставляла отпечатков на местах преступлений. Этому есть логичное объяснение. Должно быть. Может, я бралась за этот конверт где-то в офисе или в морге, и Сьюзан взяла его домой.

— Это явно не служебный конверт, — возразил Марино. — Он в два раза больше обычного и сделан из плотной глянцевой черной бумаги. На нем ничего не написано.

Я посмотрела на него, и в этот момент меня осенило.

— В нем лежал шарфик, который я ей подарила.

— Что за шарфик?

— Моим рождественским подарком Сьюзан был красный шелковый шарфик, купленный мною в Сан- Франциско. По вашему описанию этот конверт похож на тот, в котором он лежал, — черный, из картона или плотной глянцевой бумаги. Он закрывался маленькой золотой пуговкой. Я сама заворачивала подарок. Разумеется, на нем остались мои отпечатки.

— А триста долларов? — спросил Марино, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Про деньги я ничего не знаю.

— Я спрашиваю, почему в том конверте, что вы ей дали, оказались деньги?

— Может быть, она просто куда-то хотела их убрать. Под рукой оказался конверт. Возможно, ей не хотелось его выбрасывать. Не знаю. Не могла же я следить за тем, что она сделает с моим подарком.

— Кто-нибудь видел, как вы дарили ей шарфик? — спросил он.

— Нет. Ее мужа не было дома, когда она распечатала мой конверт.