похваляясь своей победой над штормом.

На этой лодке в Сэрмэннин вернулся Камабан.

Он один не выказывал страха перед морем. Он один не вычерпывал воду из лодки, не держал весла, не ругался, не пел, а просто сидел тихо и спокойно. И когда лодка подошла к берегу у селения Орэнны, он ступил на берег с видимым безразличием.

Сначала Сабан не узнал своего брата. Камабан был таким же тонким, как молодое деревце, и таким же длинным и худым, как кремневый клинок. Но его лицо стало пугающим, так как он исчертил щёки и лоб глубокими вертикальными шрамами, в которые втёр сажу. Всё лицо было в чёрных полосах. Он вплёл в длинные волосы сотню узких лент, извивающихся подобно змеям, на которых были подвешены перестукивающиеся детские косточки. Леир и Лэллик отшатнулись от незнакомца, который сел у очага Сабана не сказав ни слова, и даже не ответив, когда Орэнна предложила ему еду.

Так он просидел всю ночь, ничего не говоря, ничего не кушая, и не уснув.

На утро Орэнна разожгла огонь, нагрела камни, чтобы положить их в бульон, а Камабан всё ещё не сказал ни слова. Ветер шумел на крыше, дёргая привязанные лодки, и пронося дождь через селение, где нашла приют команда Камабана.

Сабан предложил брату поесть, но Камабан только смотрел в огонь. Одна слеза только скатилась по его чёрному шраму, а может быть, это клубящийся дым попал ему в глаз.

Чуть позже он пошевелился. Сначала нахмурился, откинул волосы с лица и осмотрелся словно только что пробудился ото сна.

— За морем есть грандиозный храм, — внезапно сказал он.

Орэнна с восторгом посмотрела на Камабана, а Сабан испугался, что его брат будет требовать, чтобы этот новый храм был доставлен на лодках.

— Величайший храм, — сказал Камабан с благоговением в голосе, — храм смерти.

— Храм Лаханны? — спросил Сабан. Лаханна считалась покровительницей мёртвых.

Камабан покачал головой. Вошь поползла из его головы в бороду, заплетённую так же, как и волосы, и украшенную множеством маленьких перестукивающихся косточек. От него пахло морем.

— Это храм Слаола, — прошептал он, — посвящённый мёртвым, отправляющимся к нему!

Он неожиданно улыбнулся, и детям Сабана улыбка показалась такой зверской, что они отпрянули от своего странного дяди. Камабан показал руками форму невысокого кургана.

— Храм это холм, Сабан, — с энтузиазмом сказал он, — окружённый камнями, и с углублением в центре, и с Приютом мёртвых в его центре. В день угасания Слаола солнце проливает луч света через вал, обрамлённый камнями, в самый центр Приюта. Я сидел там. Я сидел среди пауков и костей, а Слаол говорил со мной, — он нахмурился, всё ещё глядя в огонь. — Конечно, он построен не для Лаханны! — раздражённо произнёс он. — Она украла наших умерших, и мы должны вернуть их.

— Лаханна украла умерших? — спросил Сабан, озадаченный этой мыслью.

— Конечно! — закричал Камабан, поворачивая своё ужасающее полосатое лицо к Сабану. — Почему я никогда не понимал этого раньше? Что происходит, когда мы умираем? Мы уходим на небо, конечно, чтобы жить среди богов, но мы уходим к Лаханне! Она украла наших мёртвых. Мы подобны детям без родителей, — он передёрнулся. — Я встречался с человеком, который верит, что умершие уходят в никуда, теряются звёздном пространстве, и я смеялся над ним. Но возможно, он прав! Когда я сидел в Приюте мёртвых среди костей, я слышал, как мертвецы Рэтэррина взывают ко мне. Они хотят быть спасёнными, Сабан, они хотят вновь соединиться со Слаолом! Мы должны спасти их! Мы должны вывести их обратно на свет!

— Ты должен поесть, — сказала Орэнна.

— Я должен идти, — сказал Камабан. Он снова взглянул на Сабана. — В Рэтэррине начали строительство храма?

— Льюэдд сказал, что да, — подтвердил Сабан.

— Мы должны изменить его, — сказал Камабан. — В нём нужно сделать Приют мёртвых. Ты и я вместе перестроим его. Не курган, конечно. Люди за морем ошибаются в этом. Но в нём должно быть место, в котором умершие спасутся от Лаханны.

— Ты можешь как угодно перестраивать его, — сказал Сабан, — а я останусь здесь.

— Ты пойдёшь туда! — закричал Камабан, и Орэнна поспешила успокоить заплакавшую Лэллик. Камабан указал костлявым пальцем на Сабана. — Сколько камней ещё осталось доставить?

— Одиннадцать, — сказал Сабан. — Те, что ты видел у реки.

— И ты отправишься с ними, — сказал Камабан, — потому что это твой долг перед Слаолом. Вези камни в Рэтэррин, а я встречу тебя там, — он нахмурился. — Хэрэгг здесь?

Сабан кивнул в сторону хижины, показывая, что великан там.

— Его сын умер, — сказал он Камабану.

— Тем лучше для него, — грубо сказал Камабан.

— А сам Хэрэгг ранен, — продолжил Сабан, — но уже выздоравливает, хотя всё ещё скорбит о Кагане.

— Значит, его нужно занять делом, — Камабан встал и вынырнул из хижины на ветер и дождь. — Отправиться в Рэтэррин, это твой долг, Сабан! Я сохранил для тебя жизнь Орэнны! Я сохранил жизнь тебе! Я сделал это не для того, чтобы ты загнивал здесь на берегу реки. Я сделал это во имя Слаола, и ты отблагодаришь его за это, построив его храм.

Он подошёл к хижине Хэрэгга и забарабанил кулаком по заросшей мхом крыше.

— Хэрэгг! — закричал он. — Ты мне нужен!

Хэрэгг показался в проходе с испуганным выражением на лице. Он был полностью лысым и неестественно худым, и выглядел старше своих лет. Удар стрелы надолго сделал его больным, и были дни, когда Сабан думал, что дыхание покинет грудь великана, но Хэрэгг выжил. Несмотря на это Сабану казалось, что большой человек мучительнее ранен в душу, чем в тело. Хэрэгг уставился на Камабана, и какое-то время не узнавал человека с полосатым лицом, затем улыбнулся.

— Ты вернулся! — сказал он.

— Конечно, вернулся! — огрызнулся Камабан. — Я всегда говорил, что вернусь, не так ли? Не глазей на меня, Хэрэгг, пойдём! Нам надо многое обсудить, и отправиться далеко.

Хэрэгг колебался мгновение, затем кратко кивнул и, даже не оглянувшись на своё жилище, и не взяв ничего, что может ему понадобится, пошёл за Камабаном к лесу.

— Куда вы идёте? — крикнул Сабан им вслед.

— В Рэтэррин, конечно! — ответил Камабан.

— Пешком? — спросил Сабан.

— Я не желаю даже видеть никаких лодок, — ответил Камабан, — никогда в жизни!

С этими словами он продолжил путь. Чтобы сделать свой новый храм ещё величественнее. Чтобы соединить Слаола с живущими, а умерших со Слаолом. Чтобы воплотить мечту.

— Камабан прав, — сказала Орэнна вечером.

— В чём?

— Эрэк спас нас, и поэтому мы должны отправиться туда, куда он желает. Это наш долг.

Сабан присел на корточки. Была ночь, дети спали, слабо горел очаг, наполняя хижину дымом. Ветер затих, дождь прекратился, но с соломенной крыши ещё капало.

— Камабан ничего не сказал о том, что ты должна идти в Рэтэррин.

— Эрэк призывает меня туда, — бросила Орэнна.

Сабан застонал в душе, так как понял, что ему придётся спорить с богом.

— Мой брат Ленгар сильнее всего хочет, чтобы я привёл тебя в Рэтэррин. Он увидит тебя, захочет тебя, и возьмёт. Я, естественно, буду бороться, но его воины убьют меня, а ты попадёшь под его шкуры.

— Эрэк не позволит это, — спокойно сказала Орэнна.

— Кроме того, — раздражённо сказал Сабан, — я не хочу идти в Рэтэррин. Я счастлив здесь!

— Но твоя работа здесь завершена, — обратила внимание Орэнна. — Больше не надо строить лодки, и привозить камни с гор. Дело Эрэка теперь в Рэтэррине. Он спас наши жизни, поэтому и мы должны идти туда, — она улыбнулась. — Мы отправимся в Рэтэррин, и мы вернём мир к его началу.