поножовщины весьма подходит, – да только как-то в такие совпадения не верится. Аккурат ведь от нужного особняка раненый бежал. И не один он был: еще трое или четверо следом шли. Именно шли. Вот тут, например, сразу видно: бежали люди. Каблуки почти не отпечатались, только узкие отметины носков водой наполнены. Здесь же, напротив, – на всю подошву ступали. Выходит, спокойно топали, не спешили особо. А несколько раз капли крови именно такими следами затоптаны. Тоже странно. Получается, преследователи никуда не торопились?

Следы вильнули в сторону, я сошел с тропинки и почти сразу увидел торчавшие из зарослей камыша сапоги. Осторожно подошел ближе, присел у трупа. Ну и что тут у нас приключилось? Ага, зарезали парнишку. На правом боку серый камзол от крови черный, еще и горло ножом перехвачено. Но это так – добивали. Сначала его в бок ткнули, вот и кровил на бегу.

Высматривая сломанные и примятые тяжелыми ботинками стебли камыша, я выбрался на еще одну тропинку и замер: впереди, на небольшой проплешине валялись три трупа. А кровищи, кровищи-то кругом!..

С топором в руке обойдя прогалину по кругу, я усмехнулся, сообразив, почему не спешили преследователи: эти хитрецы просто загоняли дичь навстречу забежавшим вперед подельникам. Вот только дичь оказалась с норовом: заколотый в спину парень успел одному крепышу распороть глотку, второго ткнуть обломившимся кинжалом в бок. Что эти два мертвеца именно загонщики, сомневаться не приходилось: на обоих бугаях тяжелые ботинки с квадратными каблуками. А вот на парне в сером камзоле – сапоги.

Ладно, с мертвыми разобрались, но куда остальные делись? Не иначе, еще кто-то убег. И у меня уже не оставалось никаких сомнений – убег именно экзекутор. Неужели встреча с земляком не задалась?

Я попытался припомнить, во что были обуты пытавшиеся взять меня в оборот громилы, но лишь досадливо прицокнул языком: не обратил внимания, болван! А стоило бы, стоило…

Следующий труп удалось учуять шагов за двадцать. Неудивительно – от него дьявольски несло горелой плотью. Распластавшееся на тропе тело выглядело, будто его сунули головой в костер, да так и бросили. Вот только не было поблизости костра. Не было. А мертвец с обгоревшим до костей черепом был.

И не стоило тешить себя иллюзией, будто сгоревший заживо человек и есть экзекутор. Нет – и сложение не то, и ботинки опять-таки знакомые.

Нестерпимо захотелось оказаться отсюда хоть за тридевять земель, но я заставил себя обойти тело и поспешить дальше. Какая бы чертовщина тут ни творилась, дело необходимо довести до конца. Иначе гнить мне остаток жизни в каком-нибудь приграничном гарнизоне. И это в лучшем случае – Малькольм не из тех, кто прощает слабость.

Следующий труп попался, когда начало казаться, будто я направился не в ту сторону. Но нет – вон лежит, голубчик. Именно, что лежит – тело отдельно, голова отдельно. И крови столько, сколько не из всякого хряка выльется.

Выбрав относительно чистое место, я подступил к мертвецу, наклонился и нахмурился: даже не знаю, что могло оставить столь гладкий разрез. Топор палача и то иной раз хуже с делом справляется. А тут с разворота, да еще на бегу! Чем это он его так, интересно? Ну, силен брат-экзекутор! Ну, силен!..

Впрочем, и на него управа сыскалась, не убежал от судьбы, шустрик.

На очередной прогалине его и нагнали. Тот, который загонял, скрючившись и зажав ладонями живот, валялся в неглубокой луже с бурой от крови водой. Тот, который выскочил из засады и пырнул кинжалом, видно, хотел уползти в камыши, да так и остался валяться, по пояс скрывшись среди желтых стеблей. Сам шустрик кашлял кровью, привалившись к невысокой кочке. Не жилец – явно легкое пробито.

Наскоро осмотрев следы – судя по всему, живым с поляны не ушел никто, – я подошел к попытавшемуся уползти с поляны бугаю, потянулся перевернуть его на спину и тут же отдернул руку. Потом медленно, очень медленно отступил назад и, стараясь не выпускать из поля зрения экзекутора, подошел ко второму мертвецу. С этим дела обстояли ничуть не лучше: в дыру в животе можно было запросто просунуть кулак, а разорванная на спине кожаная куртка не скрывала обломков раскрошенных неведомой силой ребер. Но это еще куда ни шло, а вот пырнувший экзекутора кинжалом парень не уполз в камыши, его туда забросили. Да так лихо, что сухие обломки стеблей проткнули тело насквозь.

– Брат-экзорцист? – вдруг, открыв глаза, отчетливо произнес экзекутор. – Не ожидал…

Взвесив в руке топорик, я молча уставился на смертельно раненного человека.

– Глаза, – поняв мое замешательство, скривился в ухмылке тот, и из уголка рта у него потекла тоненька струйка крови. Было удивительно, что экзекутор до сих пор жив. – Глаза – зеркало души. А нам ли не знать о душе все?

– Что здесь произошло? – Я обошел экзекутора и встал так, чтобы контролировать ведущую к особняку тропинку.

– Разве непонятно? – Теперь, когда лица собеседника не было видно, даже не верилось, что он смертельно ранен. – Я попытался откусить слишком большой кусок пирога…

– Это понятно. – Я едва сдержался, чтобы не выругаться. – Это понятно. Но что случилось с плохими парнями? Один лишился головы, второй сгорел заживо. Третий…

– Ой, да перестань ты! – хихикнул и тут же дернулся от боли экзекутор. – Нельзя же быть таким наивным. Хотя в ваш орден, похоже, сообразительным вход заказан…

– Как ты их убил? – уточнил свой вопрос я.

– Ты еще не понял? Это магия. Чары. Колдовство. Называй, как хочешь, – суть от этого не изменится.

– Очень смешно. – Издевается он надо мной или бредит? В любом случае, надо делать дело и уходить. А тайны ордена Пламенной Длани… Да кому они нужны?

– Подожди, экзорцист, – будто почувствовав смену моего настроения, заторопился экзекутор, – я серьезно. Вы – варвары, вы кичитесь тем, что изгоняете бесов, и никак не можете понять: никаких бесов не существует. Есть только изначальная сила, сила по какому-то неразумению достающаяся тем, кто меньше всего этого достоин. А вы, вы… развеиваете ее по ветру! И никому даже в голову не пришло оставить частичку себе! Частичку силы. Частичку власти…

– А вы, выходит, оставляете? – невольно заинтересовался я. На бред откровения собеседника походили мало. На вранье тоже. Да и зачем ему? – Непонятно только, чего ради такая тяга к кострам? Доили бы бесноватых потихоньку…

– Ты не понимаешь… – вновь зашелся в приступе кашля раненый. Было видно, что держался он на одной лишь силе воли. На что только надеется? Никак не может наговориться перед смертью? Вряд ли. – Вы все так ничего и не поняли! Сила дается лишь избранным. Для всех остальных – это яд. Но если выпить душу бесноватого, вместе с ней придет и частичка таланта. Немного, зато навсегда…

– А чтобы выпить душу, одержимого надо прикончить? – Я присел на корточки рядом с экзекутором. – И чем медленнее, тем больше таланта достанется?

– Помоги мне и сможешь стать одним из нас. – Экзекутор сплюнул кровь. – Помоги, экзорцист…

Величайшая слабость человека – оставить последнее слово за собой. Многих сгубило неумение вовремя остановиться. А уж скольким оно испортило жизнь, загубило карьеру, вконец расшатало нервы!..

Я промолчал. Не стал говорить, что я не экзорцист. Переборол желание увидеть, как расширятся от удивления глаза экзекутора, услышать его судорожный вздох. Просто молча прикрыл левой рукой ему глаза и одним движением вогнал в сердце трехгранное острие шила.

Покойся с миром. Или как там у вас принято?..

Оттолкнув мертвое тело в сторону, я вытащил из-под него заляпанную болотной жижей сумку и насторожился: кто-то был рядом.

Резко, разворачиваясь на месте, вскочил на ноги – никого.

Толчок в спину, вспышка перед глазами, провал…

Не знаю, сколько времени прошло, но очнулся я уже не на болоте. Нет, два каких-то бугая, ухватив под мышки, довольно бесцеремонно спускали меня по невысокой лесенке.

Что странно: уверен, подловили меня на болоте вовсе не они. Там вообще никого рядом не было – успел оглянуться. И если били в затылок, почему сейчас ничего не болит? Во рту привкус крови, по шее что- то липкое стекает… Носом и ушами кровь пошла? Непонятно.