М-да… по-моему, за скамеечкой прежде стояли сосны, а теперь вроде бы елки… Или они и были? Не помню, я елку от сосны или лиственницы и на свету-то не всегда отличаю… Но аллейка-то по крайней мере та или не та? — другой так близко от дома ведь нет?!.. Оборачиваюсь и понимаю, что дома, между прочим, не вижу!.. Да и аллейка должна, по моим представлениям, выглядеть иначе: та здесь, у розового куста, кончалась, а эта, вот, загибается еще влево. Да, ясно видно: между берез расчищена дорожка!.. Я лезу к розовому кусту, по запаху — дурак! — хочу определить, тот ли это куст! Следопыт всемирный! На одной ноге балансируя (другая-то подвернута), теряю равновесие, хватаюсь за ветви, шипы впиваются мне в ладони! «Зрю ли розу без шипов», как сказал кто-то… Дую на руки, прыгаю на одной ноге, сам озираюсь… Сомнений нет, я снова заблудился! Аллея не та, и розовый куст не тот, эти кусты вообще не бывают такими огромными, уж настолько-то я разбираюсь!
Куда же я попал?!.. Чу! Опять за деревьями многоэтажные дома, они угадываются по освещенным окнам!..
А вот мелькают огни электрички!.. Туда! Выйти на чистое место и уж там сориентироваться!
Забыв про боль, иду на свет, натыкаюсь на пни, цепляюсь одеждой за сучья… Сбежал в какой-то овражек, вскарабкался на другой склон… Ничего не вижу перед собой! Черт побери! Мистика какая-то! — ни горящих окон, ни электрички, заросли, густые как в джунглях! Вот уж правду говорят: раз в пятьдесят лет такая весна!.. Сунулся туда, сюда, на четвереньках прополз под поваленным стволом (неужели сад настолько запущен?!), впереди прогалина… Нет, все равно ничего впереди не просматривается. Сбился с направления! Слыханное ли дело, быть таким ослом!.. Прислушался. Только лес шумит, неприятно, тревожно… и ни гудков электрички, ни урчания автомобилей — ничего…
Вдруг… р-р-раз! — и провалился! Той ногой, которую перед этим только что подвернул, попадаю в яму!.. Боль адская!.. А-а, наверно это кротовая нора! Но до чего же большая! Так можно ногу и напрочь сломать!.. Осторожно вытаскиваю ногу, с трудом делаю два шага, ползу почти на карачках, и… снова проваливаюсь чуть ли не до колена, теперь другой, к счастью, ногой! Ну что ты будешь делать! Все перепахано! И до чего ж глубоко! Если сразу двумя ногами влететь, можно и целиком туда угодить, как в канализационный люк на улице… Выбираюсь… И тут же опять! Вот местечко!..
И тут — треск сучьев, тяжелый топот, храп, кто-то ломится по кустам!.. Я от неожиданности даже присел… Озираюсь… Жду… Вот он!!!
Прямо передо мной, метрах в пяти, выскакивает на поляну чудовище… страшных размеров крот!.. Крот, крот, это был крот! Лапы, морда, все кротовое, я потом справлялся по Брэму! Там только не сказано, что они бывают такой величины, наверно старое издание… этот был с хорошую свинью, а то и с теленка!.. Увидал меня, опешил, изо рта пар идет, пена капает (уж не бешеный ли?!), уставил на меня шальные, в красноту отдающие глазки (нет, не бешеный, что-то там такое выражали эти глазки, что-то такое затаенное, далекое; а у Брэма еще сказано, что кроты слепые!), серебристая шерсть на загривке стала дыбом (дикая земляная сила чудилась в его хребте и короткой шее), мотнул головой, фыркая, как-то озорно вскинул зад, и боком, боком обратно в чащу! По лесу только гул и треск, как от бульдозера!..
Вот тебе и на!.. Я даже к дереву должен был прислониться, чтоб не упасть… Постоял… Потом двинулся, ну чистый паралитик! Окончательно пришел в себя, замечаю, что иду по проложенной им трассе. А что делать, идти-то все равно куда-нибудь надо!..
Иду и вдруг в стороне замечаю огонек… Не там, где полагал увидеть, и как будто у самой земли… Да, те огни светили повыше… И странно: этот, мнится мне, довольно близок. И еще странно: кроме этого огонька больше ни одного не нахожу, как ни таращу глаза… Стараюсь ступать потише (непроизвольно), шаг за шагом приближаюсь… Ого, да это костер! И там, кажется, люди… Сперва на секунду радость: ну вот, вышел к людям, сейчас все разъяснится! Но следом другое: а что за люди, откуда они взялись? Кто им разрешил на территории дома отдыха жечь костры, куда смотрит охрана?! Иду уже крадучись, хочется повернуть обратно, спрашивается, зачем я иду, это ведь наверняка местная шпана какая-нибудь, через забор перелезли и пьют, что я с ними связываться буду что ли?!.. Сам не знаю почему, все-таки продолжаю идти! Что-то меня будто гонит против моего же желания!
Подобрался совсем близко. Раздвинул ветви, гляжу… Полянка на берегу прудика, вокруг костра сидят люди. Один стоит, как бы что-то им рассказывая. Все тихо, пьяных криков и ругани нет… Смотрю еще… и глазам своим не верю! Да ведь это же крот! Ну да. Стоит, подлец, на задних лапах и говорит человеческим голосом!.. А рядом… ну конечно! — он, он! — маленький человечек с сухой ручкой! Его балахон, и прутик у него в здоровой руке. Маленький человечек то чертит им над огнем какие-то геометрические фигуры, то чешет спину животному… А вот теперь щелкнул его легонько по заднице — подстегивает, значит, чтоб тот не стеснялся и говорил скорее. А вот теперь сунул прутик в огонь, подождал пока затлеется и раскурил трубку… А кто же вокруг?.. Лица мне плохо видны, кто сидит спиной, кого застит пламя, но готов поручиться, что отличаю широкие плечи Ивана Ивановича. А вот это Генриетта, скрючилась, кутается в платок… А вон тот? Не его ли я видел у телевизора, когда пробегал через холл? Жаль, что не рассмотрел тогда лиц, поторопился пройти… Погоди, а это кто же?.. Ба, да это же старая карга, моя уборщица!.. Поднялась, пригибаясь, как в кинотеатре, запетляла по периметру поляны, собирает хворост… Эге… А тут еще и животное замолчало, подняло нос, поводит усами. Неужто учуяло меня?! Я поскорей упал на землю, зарылся в мох! Старая кочерыжка прошла, чуть на меня не наступила!.. Приподнял голову — нет, все спокойно… Затаив дыхание, стал слушать. Разговор как раз сделался громче…
Кто-то — не татарин ли, не его ли это вкрадчивый голосок? — спросил о чем-то у животного. Я расслышал только слово «история». А маленький человечек, вероятно, рассердился, что его подопечного прервали, и вспылил. На миг я увидел перед собой горячего молодого кавказца.
— А, чего там история! — гортанно закричал он и швырнул свой прутик в огонь. — Ваша история как девка! Берешь за ж…, говоришь ласковые слова! А потом — и пошла поехала! Лупи в хвост и в гриву! Верно сказал Маркс: «Насилие — повивальная бабка истории»… Вот с людьми — другое дело… С ними посложнее…
Слушатели закивали. По поляне, доставая до верхушек деревьев, заметались изломанные тени… Одноглазая карга подошла и кинула охапку хвороста в огонь. Взвились искры.
— Продолжай, Марио, — сказал маленький человечек и, обтерев мундштук о рукав, дал трубку кроту.
— Чтобы лучше разобраться в этом вопросе, — затянувшись и пуская дым через ноздри, сказал крот с кавказским акцентом, — вы на минуту вообразите себе того, кем с детства буквально… Ну, не с детства конечно, но по крайней мере с юношеских лет, владеет мечта о совершенстве… Нет, нет, не о своем!.. О совершенстве, точнее — о совершенствовании человека! — Тут он не без грации показал лапкой в сторону маленького человечка. — Да-да. О совершенствовании всего человеческого рода! О счастье людей! Ибо счастье невозможно без совершенства, и наоборот: совершенство невозможно без счастья. Еще точнее — это понятия тождественные!.. «Он знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть!»… Кто это сказал, Пушкин или Лермонтов? Неважно!.. Вообразите себе такого юношу… Он преисполнен любви к человеку, ко всему человеческому роду. Малейшая несправедливость больно ранит его. Пошлость заставляет его содрогаться. Он ненавидит мещанство. Проявления эгоизма, себялюбия, любостяжательства, зависти, гордыни, лени вызывают у него негодование. Цинизм оскорбляет его. Что такое измена, он вообще не может понять. Факт прелюбодеяния повергает его в глубочайшее смятение… Вы скажете: юношеский идеализм, романтика, с возрастом это пройдет!.. Нет, нет, и еще раз нет!.. Нет потому, что юноша этот при всем своем идеализме и романтизме отнюдь не абстрактный философ, не робкий и застенчивый гимназистик (будущий интеллигент в худшем значении этого слова), и уж никак не болтун и не лентяй! Нет, он реалист в высшем смысле! В нем счастливо сочетались мечтательность и трудолюбие, глубина помыслов и практическая сметка, нежная душа и непреклонная воля.
Его любовь к людям, его забота о них носят конкретный, деятельный характер! Он твердо знает, что для воплощения его заветнейших стремлений, для воплощения его идеала совершенствования необходима работа, большая работа, нужны годы изнурительного труда, адское терпенье!.. Да, ради его святого дела нужно терпеть, нужно страдать, нужно бороться! Идти на жертвы!.. Да, будут жертвы, миллионы жертв! Плач жен и матерей! Чтобы великая цель была достигнута, связь времен должна сначала распасться, а уж потом сомкнуться снова! Брат должен восстать на брата! Сын на отца! Так надо, так надо!.. И вот прошли годы… Годы труда, годы борьбы… Юноша — нет, он теперь уже не юноша — немало сделал, чтоб выполнить поставленную перед собой задачу. Пройдена длинная дорога. История вздернута на дыбы!
