– У подполковника Дронова.

– Когда он его взял?

– Час назад. Надо было что-то уточнить...

Генерал съежился в кресле, как простреленный снайпером шар самоспасателя. Теперь предстояло падение.

Страхуется не только он, но и подчиненные. И лучшей страховкой для Дронова является ксерокопия выполненного его людьми плана, утвержденного начальником одиннадцатого отдела.

– Зачем вы отдавали план? – Голос генерала был спокойным и не выдавал владевших им чувств. – Почему не спросили меня?

– Но операция разработана их отделом, – удивленно оправдывался подполковник. – Специальных указаний не поступало...

– Какие вам, долбоебам, специальные указания нужны? – тихо и страшно спросил Верлинов. – Операция привела к гибели сотрудников, значит, план становится строго подконтрольным документом, режим его обращения ограничивается... Ну ладно... Отправляйтесь в кадры! Выслуга есть, вот и оформляйте пенсию. Хватит штаны просиживать и всякой херней заниматься...

– Но я...

Верлинов, не слушая, отключился, перещелкнул клавиши и отдал распоряжение своему заместителю по кадрам. В подобных случаях он действовал быстро, жестко и никогда не менял принятого решения.

Асмодей встретил Ирочку широкой улыбкой, поцеловал в румяную свежую щеку, галантно помог снять шубу. Девушка осталась в полупрозрачной красной гипюровой кофточке, блескучих черных колготках и узких высоких красных сапогах на «шпильках».

– Нет слов. – Асмодей подкатил глаза. – Так и иди, не разувайся...

Изящно покачивая бедрами, девушка прошла в комнату. Не вполне трезвый Асмодей жадно рассматривал высокую стройную фигурку.

«Взять ее с собой, что ли, – мелькнула шалая мысль, явно подсказанная чувственностью и алкоголем. – Вдвоем веселей, надежней и вообще...»

Но остатки трезвого разума подсказали, что элементарной чистоплотности и хорошего исполнения сексуальных упражнений недостаточно для посвящения в план, от успеха которого зависит собственная жизнь.

– Где же подарок? – капризно спросила Ирочка, осматриваясь.

Асмодей выложил на стол заранее приготовленные пять купюр.

– Очень большая щедрость! – Девушка скривила накрашенные бледной помадой губы. – Я тебе такое принесла...

Из маленькой красной сумочки, переброшенной через плечо, она достала картонную упаковку.

– Знаешь, сколько стоит эта кассета? Не меньше миллиона долларов! Я тут такое вытворяю... Но раз ты скупердяй... Она спрятала кассету обратно.

– Я ухожу...

– Нет, нет, нет. – Асмодей поспешно бросился в спальню, вытащил из-под кровати сумку. Кроме тугих розовых блоков с «куклами», там россыпью лежало несколько десятков купюр. Он отобрал с десяток и вернул сумку на место.

Наблюдавшая сквозь щель в портьерах, Ирочка бесшумно шагнула назад.

– Вот добавка. – Асмодей оттянул черные колготки и вложил туда десять пятидесятитысячных бумажек.

– Ты – душка! – Тонкие руки обвили его шею, горячее гибкое тело плотно прижалось, длинная нога легла на поясницу.

Ирочка так умело выполнила почти цирковой номер, что Асмодей не удержался и поцеловал ее в губы, хотя обычно старался этого избегать.

Когда он проснулся, Ирочки уже не было. На зеркале трюмо помадой был нарисован мужской половой орган в возбужденном состоянии. На столике лежала записка.

«Мой дорогой! Каждый из нас выполнил свои обязательства, я – так даже сверх договоренности. Больше не увидимся. Извини, если что не так. Оставляю память о себе. Пока».

Подписи не было.

– Что она выполнила сверх договоренности? – пытался вспомнить Асмодей, но никак не сумел.

А вот и сувенир на память: кассета, на которой Ирочка в течение сорока минут изощренно и самозабвенно занимается сексом сразу с двумя парнями.

Подчиняясь шестому чувству, Клячкин заглянул в сумку и обнаружил, что «куклы» исчезли. Граната по- прежнему находилась на месте, завернутая в рубашку.

– Ну что ж, Ириша, счастливо тебе погулять... Асмодей позвонил Межуеву.

– Вчера он оставил пакет, сегодня заберет.

– Где?

– Я должен позвонить.

– Ага...

Асмодей понял, что телефон прослушивается, впрочем, он и раньше это подозревал.

– Мне нужен адрес жены и паспорт с выездной визой в США. Желательно сегодня.

– У нас большая запарка, сам понимаешь. Не раньше, чем через два-три дня.

«Хотят подержать на крючке, – подумал Асмодей. – Может, зачем-то понадоблюсь...»

Он созвонился со Смитом, договорился о месте встречи, почти физически ощущая, как каждое слово записывается на магнитную ленту.

Вдруг от неожиданной мысли Асмодея бросило в пот. Что, если его схватят во время передачи пакета американцу? Разоблачение иностранного шпиона и своего, отечественного, предателя – хороший показатель работы контрразведки, им можно прикрыть любые проколы.

Да, похоже, именно этим дело завершится... Он сыграл нужную роль в чужой игре. Роль пешки. А пешку легче всего принести в жертву.

Клячкин, он же Фарт, он же Адвокат, он же Таракан, он же Асмодей и он же Проводник, хотя о присвоенном резидентурой ЦРУ псевдониме он ничего не знал, собрал весь опыт своей многогранной натуры и погрузился в сложные и запутанные размышления о том, как выбраться невредимым из чужой игры, ведущейся по неизвестным ему правилам.

И в конце концов придумал.

В два часа тридцать минут в проходном подъезде одного из старых арбатских домов Асмодей передал идущему навстречу человеку пакет, взамен взяв конверт из глянцевой белой бумаги. Они даже не остановились и не замедлили движения. На языке профессионалов такая передача называется «моменталкой». Роберт Смит был заметно напряжен, Асмодей, наоборот, – совершенно спокоен. Он был готов к тому, что во дворе у мусорных баков ему закрутят руки за спину, однако ничего не произошло.

Асмодей глубоко, с облегчением вздохнул и перестал существовать. Тут же исчез и Проводник. Из узкого сквозного дворика вышел Виктор Клячкин, только что обманувший сразу две специальные службы.

Что делать! Когда играешь по чужим правилам, приходится страховаться. За передачу американцу прощальной записки Ирочки не упрячут на пятнадцать лет в тюрьму, как за совершенно секретный отчет. Правда, Роберт Смит удивится несколько фривольному подтексту письма, возможно, посчитает, что «что-то не так» и не извинит за это, несмотря на «оставленную память». Хотя, если верить Ирочке, «память» тянет не меньше, чем на миллион долларов.

Клячкин шел по маршрутам Фарта и Адвоката, и на этих маршрутах его ждали.

Серая «Волга» оперативного отдела ГРУ остановилась у дома Каймакова.

– Вот телефоны. – Карл протянул белый квадратик бумаги. – Если нас нет на месте, позвоните дежурному и передайте все, что надо.

Франц тем временем нырнул в подъезд и вскоре вернулся.

– Все чисто. – И без всякой связи с предыдущим добавил: – Вымойте руки спиртом. Тогда парафиновый тест на продукты выстрела будет отрицательным.

«Волга» сорвалась с места.

– Ну как?