— Он что-нибудь забрал с места преступления? Если да, то что?

Улыбка на миг погасла. Маша Вешняк прекрасно знала, что имеет в виду Петровский.

Ракетница. Он хочет, чтобы она рассказала о ракетнице. Той самой, из которой Метла учил ее стрелять по звездам, той самой ракетнице, которой она темным августовским вечером влупила по подбородку Газику Димирчяну — а потом долго, долго, очень долго жалела об этом.

— Метла не брал ничего, — сказала наконец Вешняк. — Есипенко показывал ракетницу со спиленными номерами, он ее взял в кабине у кого-то из водителей.

Денис затолкал сигарету в мундштук и закурил.

— Почему вы не сказали об этом еще тогда, в августе?

Вешняк негромко рассмеялась. Охрипший от волнения голос, безукоризненная линия бедер.

— Честно, да? Меня распотрошили бы на следующий день. И кишки на дерево намотали.

— Вы переоцениваете возможности вашего друга, — сказал Денис.

— Дело не в нем. Отец Родика большая шишка, у него все схвачено. Родик и Метла — одна фирма, и если Метла прикончил кого-то, то Родик к этому тоже имеет отношение, понимаете? Его папаша сделает все, чтобы сынок не засветился, а если его свечу я, то от меня и мокрого места не останется.

Денис задумался. Маша в упор смотрела на него и напряженно ждала.

— Давайте договоримся так, — наконец сказал он. — Вы мне рассказываете все, что вы знаете о том случае с водителями и с Есипенко… Кроме того, заявляете об изнасиловании. А я арестую Заметалина в самое ближайшее время. А до того обеспечу вам охрану.

Маша вздохнула.

— А другой вариант есть?

— Есть, — кивнул Денис. — Вы одеваетесь и идете куда хотите.

Она вздохнула еще раз и махнула рукой.

— Ладно, черт с ним. Он загнал меня в угол, деваться некуда. Пусть пеняет на себя!

Денис достал бланки протокола-заявления и протокола допроса.

Следующим утром Петровский позвонил в райотдел и попросил организовать охрану свидетельнице Вешняк.

— Мы что, в Америке живем? — недовольно отозвался Суровец. — Так там для этих целей специальное подразделение есть и по сто тысяч долларов на каждого свидетеля выделяют. А нам три месяца зарплату не дают, люди в казино подрабатывают да на бензозаправках дежурят… Кем мне ее охранять? За какие деньги?

— Не знаю, — раздраженно ответил Денис. — Похоже, что мне больше всех надо! Не можете выполнять милицейских функций — переходите на бензозаправку!

— Ты меня не учи! — взорвался Суровей. — Молод еще так разговаривать! И вообще, такие поручения пусть дает прокурор!

— По закону это не требуется, — сказал Денис. — Я напишу вам указание, а копию подошью к делу. И если ее убьют, вам предъявят обвинение в халатности!

Он бросил трубку, не слушая возмущений майора. Отношения с ним безнадежно испорчены. Причем, если верить Курбатову — из-за ничего. Ведь никаких личных интересов Петровского Суровец не нарушал…

Успокаиваясь, Денис выкурил сигарету, потом, порывшись в телефонном справочнике, набрал нужный номер.

— Приемная, — отозвался вежливый, но строгий женский голос. Чувствовалось, что его обладательница привыкла отфутболивать просителей, жалобщиков и прочую бесправную человеческую мелочь.

— Следователь Петровский из прокуратуры города, — стараясь говорить медленно и веско, представился Денис. — Мне нужен Дмитрий Павлович.

Трубка на несколько мгновений замолчала.

— Петровский? Следователь? Сейчас я доложу…

Строгость исчезла. Теперь это был просто вежливый женский голос с приятным тембром.

Пауза затянулась.

— Дмитрий Павлович уехал к мэру города, — наконец вновь возник знакомый голос. С прежней строгостью. Очевидно, следователь Петровский по более пристальному рассмотрению был все-таки отнесен к категории бесправной мелочи. ' — Вы можете связаться с ним через Владимира Ивановича Степанцова.

Денис подавил накатывающую волну гнева.

— Простите, как вас зовут?

— Меня? А при чем… Лариса Ивановна…

— Очень приятно. Лариса Ивановна, сейчас я позвоню мэру и попробую отыскать Дмитрия Павловича. На всякий случай запишите мой телефон, если я его не найду — пусть мне позвонит. А посредники для связи мне не нужны. Не может же прокурор города отыскивать всех свидетелей, которые проходят по уголовным делам! Да и закон этого не предусматривает. Надеюсь, вы точно передадите мои слова?

Лариса Ивановна потеряла дар речи. Очевидно, никто так не уничижал ее шефа.

Позвонив в приемную городской администрации, Денис узнал, что Байдак к мэру не приходил и прийти не должен. Так он и думал.

Затем Денис набрал номер «Визиря», без труда соединился с демократичным Хоем и вызвал его на допрос на завтра, на десять утра. Даже по телефону чувствовалось, что Хой растерялся.

— Но зачем? Мы же обо всем поговорили!

— Появилось много вопросов, Юрий Петрович. Очень серьезных вопросов. До завтра.

Денис откинулся на спинку стула. Он понимал, что разворошил муравейник и теперь надо ждать ответной реакции. Она могла быть любой. Например, кто-нибудь зайдет в кабинет и застрелит его из пистолета с глушителем. Или даже без глушителя. Кого им бояться? На всю прокуратуру оружие есть только у самого Степанцова да у Курбатова. Но вряд ли они способны вступить в перестрелку. Тем более, защищая возмутителя спокойствия, предателя интересов «команды»… Рассчитывать следует только на себя.

Он вставил в машинку листок и напечатал рапорт на имя Победенного: «В связи с характером следственной работы и поступающими по телефону угрозами прошу выдать мне табельное оружие».

Резко зазуммерил внутренний телефон.

— Зайдите ко мне, — не здороваясь, приказал Степанцов.

— Я как раз собирался, — спокойно ответил Денис. Из ящика стола он достал маленький, со спичечную коробку, диктофон, полученный от Агеева. Специальный прибор обеспечивал высокое качество записи и не издавал никаких щелчков.

Когда он вошел в кабинет шефа, тот настороженно уставился на зажатый в руке листок.

— Что это? Что вы принесли? — в голосе явно чувствовалась нервозность.

Денис положил на стол рапорт.

— Прошу завизировать.

— Что это?!

Схватив документ, Степанцов бегло прочел его и перевел дух.

— Что за глупости? Зачем тебе оружие?

— Там написано зачем. Не согласны — так и напишите.

— Ты мне не указывай! — скомкав рапорт, прокурор бросил его в корзину. Он потерял обычную невозмутимость.

— В чем дело? Почему вы беспокоите уважаемых людей? Вызываете Байдака, звоните в приемную мэра, дергаете Хоя, хамите майору Суровцу?

На Суровца прокурору было глубоко плевать, его он приплел для компании. Значит, чувствует, что правда не на его стороне.

Денис пожал плечами.

— Обычные вызовы на допрос. У меня есть показания на этих людей. Очень серьезные показания.